Лето, в котором нас не будет - стр. 29
Сажусь на корточки у кромки неподвижной воды, предварительно подвязав юбку у колен, а потом и вовсе творю ужасное непотребство – снимаю обувь и захожу по колено в воду, иду к сочным зарослям водяных лилий. Платье всё равно намокнет, как ни старайся, видок у меня, конечно, ещё тот. Вода капает с упругих толстых стеблей и лепестков на корсаж. Как же сложно жить в этом мире, который всё время чего-то от тебя требует! Сказать по правде, цветочные заколки мне понравились. И нравилось чувствовать пальцами жирный мокрый песок на дне, щедро перемешанный с илом. Было бы здорово раздеться догола и окунуться с головой с тёплую воду.
Но порядочные малье так не поступают! Раздеться в общественном месте, мама упала бы в обморок. Она, очевидно, надеялась, что лилии начнут сами слетаться в вазы, повинуясь одному только взгляду, или я буду собирать их где-то на берегу, не снимая при этом перчаток.
Будь на моём месте Аннет - она бы наверняка так и поступила.
- И это порядочная малье! - скрипучий заунывный голос заставляет меня подпрыгнуть на месте. Я резко оборачиваюсь – и вижу маленькую сгорбленную старушку с загнутой на конце палкой в руках. Её седые волосы с голубоватым отливом уложены в аккуратную и сложную причёску, а на сморщенном маленьком личике застыла гримаса неодобрения.
- Малье Сиора, доброго дня! - бормочу я, испытывая чисто инстинктивное желание спрятать букет за спиной. Но уже поздно.
- А кто вам сказал, юная малье Флорис, что эти цветы можно рвать? - проквакивает строгая, вероятно, давно выжившая из ума соседка. - Эти цветы предназначены для всех! Покойный мальёк Лаурис, мой дражайший супруг, был бы крайне недоволен таким поведением, да-с! А ну-ка, выбирайтесь на сушу, не позорьтесь, малье Флорис. Вам ведь, кажется, уже пятнадцать?
Для выжившей из ума она была неплохо осведомлена о соседях, я вот, например, не знала, сколько ей лет.
Задумавшись, я сделала пару шагов к берегу, поскользнулась на иле, не удержала равновесия и шмякнулась в воду, проклиная всё на свете.
- Кошмар! - прокомментировала малье Сиора, наблюдая за мной с явным неодобрением, как за какой-то гусеницей, не желающей превращаться в бабочку. - Мальёк Лаурис был бы весьма недоволен. Весьма! Как вы пойдёте теперь обратно в таком мокром платье?!
- Очень и очень быстро, - проворчала я, снова принимая вертикальное положение. Лилии расползлись по поверхности воды.
- Немыслимо! - не унималась соседка. Стоило мне подойти ближе к берегу, как она прихватила меня клюкой для верности и потянула на берег, словно созревшую морковь. - Мальёку Аделарду будет стыдно, он ведь, в сущности, такой благородный юноша!
"Юношей" мой сорокалетний отец мог быть разве что для этой перезрелой поганки.
- Идите за мной. Мой дом ближе, а слуги посещают меня только ранним утром, нам этого достаточно. Ваша репутация не пострадает, - она ткнула в меня костлявым пальцем. «Репутация», очевидно, была эвфемизмом слова «грудь»: мокрое платье беззастенчиво облепило предмет моей недавней гордости.
- Эм... Я тороплюсь домой. Меня ждут родители. И гости.
- Они будут крайне разочарованы вашим внешним видом, малье Флорис! И шокированы, безусловно. Пройдемте, я дам вам сухое платье.
Когда малье Сиора пригрозила, что отправится сопровождать меня, прикрывая собой и кружевным белым зонтиком незадачливую юную соседку, я была готова на то, чтобы швырнуть ей в лицо мокрым букетом лилий и позорно сбежать, но следующая фраза старушки буквально пригвоздила меня к земле, то есть – к мокрому песку.