Летний сад - стр. 88
– А ты не унижаешь меня своими тревогами? – прошептала она.
– Нет! Ты верила, что я погиб. В Нью-Йорке ты не предавала меня, ты просто продолжала веселую вдовью жизнь. А это чертовски большая разница, Таня.
Слыша его тон, Татьяна оставила словесные пререкания, хотя ей хотелось сказать: «Но тебе явно не кажется, что здесь есть большая разница». Однако она вполне понимала, что с него довольно.
– А почему ты не хочешь рассказать мне, где был тогда, в Мэне? Разве ты не видишь, как мне страшно?
Она была расстроена тем, что он не проявлял желания успокоить ее. Александр никогда этого не делал.
– Я не хочу тебе рассказывать, потому что не хочу тебя расстраивать.
Татьяну так напугал его глухой голос, что она поспешила перейти на другую трудную тему:
– А как мой брат? У него была тюремная жена?
Александр глубоко затянулся дымом.
– Я не хочу об этом говорить.
– О, отлично. Значит, ты ни о чем не хочешь говорить.
– Точно.
– Ну, тогда спокойной ночи. – Она отвернулась. Воистину это был символический жест, повернуться узкой голой спиной к огромному одетому мужчине, рядом с которым она все так же лежала в одном спальном мешке.
Александр вдохнул дым. Одной рукой он прижал ее к себе:
– Не отворачивайся от меня вот так. Если тебе необходим ответ, вот он: одна девушка из прачечной в Кольдице влюбилась в Пашу и отдалась ему.
К глазам Татьяны подступили слезы.
– Да… Он очень хорошо умел влюблять в себя девушек, – тихо произнесла она, как можно плотнее прижалась к боку Александра и с болью прошептала: – Почти так же хорошо, как ты.
Александр промолчал.
Татьяна изо всех сил сдерживала дрожь.
– В Луге, в Ленинграде Паша и сам вечно был влюблен то в одну девушку, то в другую.
– Думаю, он по ошибке принимал за любовь нечто другое, – возразил Александр.
– В отличие от тебя, Шура? – чуть слышно спросила она, отчаянно желая хоть какой-то интимности.
– В отличие от меня, – только и сказал он.
Она помолчала.
– А у тебя была своя малышка из прачечной? – Ее голос дрожал.
– Ты знаешь, что была. Хочешь, чтобы я рассказал о ней? – Выбросив сигарету, он наклонился над Татьяной, положив ладонь между ее бедрами.
Вот так просто. Ни поцелуев, ни поглаживаний, ни ласки, ни шепота, никакой преамбулы, просто ладонь между ее бедрами.
– Она сводит с ума. Она загадочна. Она смущает и приводит в ярость. – Его вторая рука скользнула под ее голову, в ее волосы. – Она настоящая.
Татьяна старалась не шевелиться. Она в этот момент чувствовала себя не загадочной, а крайне уязвимой – нагой и маленькой в полной тьме, рядом с его огромным одетым телом, слишком сильным, а его тяжелая солдатская рука лежала на ее самом нежном месте… Она забыла свои замыслы – помочь ему забыть все то, что его преследовало.
– И она отдается тебе бесплатно, – прошептала она, вцепившись в его футболку.
– Ты это называешь бесплатным?
Каким-то чудом его грубые пальцы стали невероятно нежными, они ласкали ее… Как он умудрялся это делать? Его руки могли поднять их дом на колесах, если бы пришлось, они были самые сильные в мире, и они далеко не всегда были осторожны с ней, но они гладили ее чувствительные точки так легко, что она устыдилась.
– Тебе меня не одурачить изворотливыми вопросами, Татьяна. Я прекрасно вижу, что ты делаешь.
– А что я делаю? – хрипло спросила она, стараясь не двигаться и не стонать.