Летний сад - стр. 57
Александр закурил, предложил сигарету Фредерику, но тот покачал головой.
– Ты неправильно понял, – сказал Александр.
– Покажи руку.
Александр закатал рукав.
– Ничего неправильного. Я везде такое узнаю. С каких это пор американских солдат метили германскими номерами?
Сигарета была недостаточно длинной, дыма не хватало.
– Не знаю, что тебе сказать. Да, я был в концентрационном лагере в Германии.
– Это очевидно. В котором из них?
– Заксенхаузен.
– О… Там был тренировочный лагерь СС.
– Там было много чего.
– И как ты туда попал?
– Длинная история.
– Времени у нас достаточно. В Майами есть большая коммуна беженцев-иудеев. Хочешь пойти со мной сегодня вечером на наше собрание? Мы встречаемся по четвергам. Несколько человек, вроде меня и тебя, мы собираемся, разговариваем, немножко выпиваем. Ты выглядишь так, словно отчаянно нуждаешься в таких, как ты сам.
– Фредерик, я не иудей.
– Не понимаю, – неуверенно произнес Фредерик. – Тогда почему немцы тебя заклеймили?
– Это не немцы.
– А кто это сделал?
– Советы. Они после войны управляли тем лагерем.
– Ох, эти свиньи! Ничего не понимаю. Ладно, все равно идем со мной. У нас там есть три польских еврея – даже и не подумаешь, что кто-то из них выжил, а? – и они попали в плен к Советам после того, как Украина вернулась от немцев к русским. И они каждый четверг обсуждают, чья оккупация была хуже.
– Ну, Гитлер мертв. Муссолини мертв. Хирохито отошел от дел. Фашизм приобрел дурную репутацию после двадцати лет власти. И кто стал сильнее прежнего? Вопрос подскажет тебе отгадку.
– Ладно, согласен. Но зачем было советским делать это с тобой, если ты не еврей? Они не клеймили американских военнопленных, они же сражались на одной стороне.
– Если бы Советы знали, что я американец, они бы давным-давно пристрелили меня.
Фредерик посмотрел на него с подозрением:
– Не понимаю…
– А я не могу объяснить.
– Как ты сказал, в каких частях ты служил?
Александр вздохнул:
– Я был в армии Рокоссовского. В девяносто седьмом штрафном батальоне.
– Что… но это не армия Соединенных Штатов!
– Я был капитаном Красной армии.
– О боже мой… – На лице Фредерика отразилось крайнее недоумение. – Так ты – советский офицер?
– Да.
Фредерик вскочил со скамьи так быстро, что его трость скользнула, и он чуть не упал.
– У меня сложилось неверное впечатление о тебе. – Он двинулся прочь. – Забудь, что мы вообще разговаривали.
Александр вернулся домой откровенно расстроенным.
– Энтони! – позвал он, едва перешагнув порог. – Иди сюда! Я уже говорил тебе это и скажу еще раз, но это абсолютно в последний раз: прекрати рассказывать обо мне посторонним!
Мальчик растерялся.
– Тебе не обязательно понимать, ты должен просто слушать. Я тебе велел помалкивать, а ты все равно ведешь себя так, словно ничего не понял!
Татьяна попыталась вмешаться, но Александр резко оборвал ее и снова обратился к сыну:
– Энт, в качестве наказания завтра ты не пойдешь на катер со мной. Я возьму тебя через день, но ты никогда больше не станешь говорить обо мне с чужими, иначе я навсегда прогоню тебя с лодки. Понятно?
Малыш заплакал.
– Не слышу, Энтони!
– Я понял, папа.
Выпрямившись, Александр увидел, что Татьяна молча наблюдает за ними от плиты.
– Было бы неплохо, если бы ты натянула льняную рубашку на рот Энтони, как на мое тело, – сказал он и поужинал в одиночестве на палубе их плавучего дома.