Летний сад - стр. 5
– Хочешь подождать и вместе со мной продать их? – Он показал на лобстеров. – Я тебе заплачу еще два доллара. А потом мы сможем выпить.
– Я не могу, Джимми. Но спасибо. Может, в другой раз.
Джимми снова посмотрел на Татьяну, солнечную и белую, и отвернулся.
Они пошли вверх по холму к своему дому.
Александр отправился принять ванну, побриться, подстричь волосы, а Татьяна, положив лобстеров в холодильник, чтобы усыпить их, вскипятила воду. Готовить лобстеров было очень легко, десять-пятнадцать минут в соленой воде. Они были очень вкусными, приятно было взламывать клешни, доставая мясо, кладя его в растопленное масло. Но иногда Татьяна думала, что скорее предпочла бы потратить на лобстеров два доллара в рыбной лавке раз в месяц, чем видеть, как Александр каждый день тратит тринадцать часов на лодке и получает четыре лобстера бесплатно. Это совсем не выглядело бесплатным. Прежде чем он вышел из ванной, она встала у двери, осторожно постучала и спросила:
– Тебе что-нибудь нужно?
За дверью было тихо. Она постучала громче. Дверь открылась, он навис над ней, свежий и выбритый, уже одетый. На нем были чистый зеленый джемпер и армейские штаны. Татьяна откашлялась и опустила взгляд. Когда она была босиком, ее губы находились на уровне его сердца.
– Что-нибудь нужно? – повторила она шепотом, чувствуя себя такой ранимой, что ей стало трудно дышать.
– Все в порядке, – ответил он, обходя ее. – Давай поедим.
Они ели лобстеров с растопленным маслом и морковью, луком и картофельным пюре. Александр съел трех лобстеров, бо́льшую часть пюре, хлеба и масла. Татьяна нашла его в Германии полностью истощенным. И теперь он ел за двоих, но все равно оставался очень худым. Она подкладывала еду на его тарелку, наполняла его стакан. Он пил пиво, воду, колу. Они тихо ели в маленькой кухне, которой домовладелица позволила им пользоваться, если они освободят ее до семи или будут готовить ужин и для нее. Они уходили до семи, и еще Татьяна оставляла ей немного пюре.
– Александр, у тебя… боль в груди?
– Нет, все в порядке.
– Вчера вечером чувствовалось – немного мягковато… – Она отвела взгляд, вспоминая прикосновение. – Еще не зажило до конца, а ты постоянно занимаешься этими ловушками. Мне не хочется, чтобы инфекция вернулась. Может, следует наложить повязку с фенолом?
– Я в порядке.
– Может, заново перевязать?
Он промолчал, просто посмотрел на нее, и на мгновение между ними, между его бронзовыми глазами и ее сине-зелеными, проскочило прошлое: Берлин, комната в помещении американской армии… Посольство, где они провели ночь, которая, как оба были уверены, была их последней ночью на земле, когда она зашивала его изодранную грудную мышцу и плакала, а он сидел неподвижно, как камень, и смотрел сквозь нее – почти как сейчас. И тогда он сказал ей: «…У нас никогда не было будущего».
Татьяна первой отвела взгляд – она всегда отводила его первой – и встала.
Александр вышел наружу, чтобы посидеть на стуле перед домом на холме, смотрящем на залив. Энтони потащился за ним. Александр сидел молча и неподвижно, а Энтони носился по заросшему двору, подбирал камни, сосновые шишки, искал червяков, пчел, божьих коровок.
– Ты не найдешь сейчас божьих коровок, сынок. Их сезон в июне, – сказал наконец Александр.
– А-а, – откликнулся Энтони. – Тогда что вот это?