Летний сад - стр. 39

– Солнце встает и садится только ради тебя, муж мой, – шептала ему Татьяна.

– Чаще садится, – шептал он в ответ.

Они с благодарностью распрощались с Эстер и Розой и поехали дальше через Нью-Йорк.

– Мы разве не остановимся повидаться с Викки?

– Нет, – решила Татьяна. – Викки на Рождество всегда ездит в Калифорнию, навестить свою психически больную мать. Это ее искупление. Кроме того, слишком холодно. Ты же говорил, что хочешь поплавать. Мы с ней встретимся летом.

И они миновали Нью-Джерси и Мэриленд.

Они проезжали Вашингтон, округ Колумбия, когда Александр спросил:

– Хочешь остановиться и повидать своего друга Сэма?

Вздрогнув, Татьяна ответила:

– Нет! Почему ты спросил?

А его, похоже, удивил ее ответ.

– Что это ты так напряглась? Я просто поинтересовался, не хочешь ли ты его увидеть. Почему ты заговорила так, словно я попросил тебя помыть его машину?

Татьяна попыталась расслабиться.

Слава богу, он тут же оставил эту тему. В прошлом он никогда не бросал ничего, не получив ответа.

Виргиния, все еще слишком холодно.

Северная Каролина, очень холодно.

Южная Каролина. Немного лучше.

Они останавливались в дешевых мотелях и принимали горячий душ.

Джорджия. Недостаточно хорошо.

Сент-Огюстен во Флориде – тепло! Теплый океан. В Сент-Огюстене, старейшем городе Соединенных Штатов, были красные испанские черепичные крыши, на улицах продавали мороженое, как летом.

Они посетили Источник вечной молодости Понсе де Леона и купили немного воды бессмертия в бутылке.

– Ты ведь знаешь, что это простая водопроводная вода, так? – спросил Александр, когда Татьяна отпила немного.

– Знаю, – ответила она, передавая ему бутылку. – Но ты должен во что-то верить.

– Верю, это не водопроводная вода, – кивнул Александр, проглотив половину.

Рождество они встретили в Сент-Огюстене. В день Рождества отправились на пустынный белый пляж.

– Вот теперь это то, что я называю смертью зимы, – заявил Александр, бросаясь в океан в плавках и футболке.

Вокруг никого не было, кроме его сына и жены.

Энтони, не умевший плавать, бродил по кромке воды, копал ямки, похожие на кратеры, собирал ракушки, быстро обгорел и с красными плечами прыгал по пляжу, встряхивая выгоревшими волосами. Он пел, держа в одной руке длинную палку, а в другой камень, ритмично вскидывал руки и опускал их в такт мелодии, а его мать и отец наблюдали за ним из воды.

– Мистер Солнце-Солнце, мистер Золотое Солнце, свети, пожалуйста, вниз, свети, пожалуйста, вниз, свети, пожалуйста, на меня…

Они провели неделю в Сент-Огюстене, а затем поехали на юг вдоль побережья.

Майами в январе! Тропики у моря. Было восемьдесят градусов по Фаренгейту, а вода прогрелась до семидесяти пяти.

– Вот это уже лучше, – с улыбкой сказал Александр. – Намного лучше. Теперь остановимся.

Очутиться рядом со спокойными водами Атлантики и залива Бискейн, Майами-Бич и Саут-Бич было немного… слишком для семьи с маленьким мальчиком: здесь стояли роскошные казино, по улицам гуляли отлично накрашенные и одетые женщины, а потемневшие отели тридцатых годов в стиле ар-деко смотрели на океан так, словно в них жили люди, знающие ужасные тайны. Возможно, они и были самыми подходящими в мире местами для Татьяны и Александра, но она не могла сказать ему это. Ее предлогом для переезда было моральное благополучие Энтони. Они отъехали на двадцать миль к югу от Саут-Бич, в сторону Кокосовой Рощи, где было и спокойнее, и чище. Кокосовая Роща – Коконат-Гроув – так называлось это место до того, как сюда в 1896 году нагрянули хорошие дороги и поезда и толпы туристов; это был просто маленький городок на берегу залива Бискейн, двадцать восемь элегантных зданий, два больших магазина, делающие огромные прибыли, и дорогой отель. Так было. Теперь все вокруг сияло – обильное и цветущее. Теперь здесь имелись парки и пляжи, яхт-клубы, и рестораны, и множество магазинов, и все это стояло под пышными пальмами.