Летний сад - стр. 38

– Тетя Эстер! – В кухню вошел Александр. – Что ты сказала Татьяне, почему она плачет?

– Ох, ты и сам знаешь, такая уж она в эти дни, – ответила тетя Эстер, поглаживая Татьяну по спине.

В День благодарения Роза и Эстер заговорили о том, чтобы окрестить Энтони.

– Александр, убеди свою жену! Ты же не хочешь, чтобы твой сын был язычником, как Таня!

Это случилось после великолепного ужина, во время которого Татьяна благодарила тетю Эстер, а потом они засиделись допоздна перед пылающим в камине огнем, попивая яблочный сидр. Энтони давно искупали, бесконечно хлопоча над ним, и уложили спать. Татьяна, сонная и довольная, приютилась под рукой Александра. Ей все это напоминало о другом времени ее жизни, когда она точно так же сидела рядом с ним перед мигающей маленькой печкой-буржуйкой, ощущая исходивший от него покой, несмотря на апокалиптические события, творившиеся в нескольких шагах от ее комнаты, от ее квартиры, от ее города, в ее стране. И все равно она, как и сейчас, прижималась к нему и на несколько мгновений погружалась в тишину.

– Таня не язычница, – возразил Александр. – Ее должным образом окунали в реку Лугу сразу после рождения, это сделали русские женщины, такие старые, что выглядели так, словно жили еще во времена Христа. Они забрали ее у матери, запеленали и три часа бормотали над ней молитвы, призывая на нее Христову любовь и Святого Духа. Мать Татьяны больше никогда не разговаривала с этими женщинами.

– И мне об этом не рассказывала, – сказала Татьяна.

– Таня, это правда?

– Александр просто вас поддразнивает, Эстер. Не слушайте его.

– Она не об этом, Таня. Она хочет знать, правда ли это. – Глаза Александра сверкали.

Он шутил! Татьяна поцеловала его руку, прижалась щекой к его свитеру:

– Эстер, вам не стоит беспокоиться об Энтони. Он крещен.

– Действительно? – спросила Эстер.

– Правда? – удивленно спросил Александр.

– Да, – тихо ответила Татьяна. – На Эллис-Айленде крестили всех детей, потому что очень многие из них болели и умирали. Там была часовня, и они даже нашли для меня католического священника.

– Католического священника!

Католичка Роза и протестантка Эстер вскинули руки к небесам, громко вскрикнув, одна радостно, другая не очень.

– Почему католического? Почему даже не православного, как ты сама?

– Я хотела, чтобы Энтони был как его отец, – застенчиво пояснила Татьяна, отводя взгляд от Александра.

И в ту ночь в их постели, где они снова лежали втроем, Александр не спал, обнимая Татьяну. Она чувствовала, что он бодрствует.

– Что, милый? – шепотом спросила она. – Чего тебе хочется? Энт здесь…

– Не знаю, – прошептал он в ответ. – Хотя нет, нет… Скажи мне… – У него сорвался голос. – Он был… очень маленьким, когда родился?

– Я не знаю… – сдавленным шепотом произнесла она. – Я ведь родила его на месяц раньше срока… Да, он был маленьким. Черноволосым. Я не помню как следует. У меня была лихорадка. У меня была пневмония. Меня уже готовили к смерти, приходил священник, я была слишком слаба…

Она прижала кулаки к груди Александра, но все равно тихо застонала.

Александр заявил, что больше не может оставаться в холодном Баррингтоне, не может выносить снег, зиму.

– Ни за что больше – ни единого дня.

Он хотел поплавать на Рождество.

То, что желал получить отец Энтони, отец Энтони получал.