Летнее убежище - стр. 6

Он заметил в тени палатки Флоренс Кеннеди; присев на корточки, она тихо плакала и время от времени отхлебывала что-то из фляжки.

– Послушайте, вы уж извините за то, что я на вас наорал, – сказал он.

Она подняла на него глаза, полные слез.

– Сегодня вы спасли мою задницу.

– Она у вас чертовски привлекательная.

– Шеф, следите за тем, что говорите! Так вы можете слишком далеко зайти. – Она усмехнулась сквозь слезы. – Я ваша должница.

– Я только делал свою работу, мэм.

– Говорят, вы возвращаетесь домой.

– Ага.

Она сунула руку в карман, вытащила визитную карточку и написала на ней адрес своей электронной почты.

– Может, как-нибудь свяжемся.

– Может быть.

Здесь это не было принято, но она этого еще не знала.

Он перевернул карточку и прочел напечатанный текст:

– «Тирон Кеннеди. Прокуратура Нью-Джерси». А что, у меня какие-то проблемы?

– Нет, но если в Нью-Джерси ваша задница вдруг окажется в затруднительном положении, позвоните моему отцу. У него есть связи.

– И при его-то связях вы оказались здесь! – Он повел рукой на запыленные палатки лагеря.

Впрочем, наверное, она оказалась в таком же положении, как и он два года назад, – не видела в жизни цели и решила заняться чем-то серьезным и нужным.

Она пожала плечами:

– Я говорю это на всякий случай, сэр. Если вам что-нибудь понадобится, в любой момент и в любом месте можете воспользоваться этой карточкой.

Она завинтила крышку на фляжке и направилась в столовую, совершенно не похожая на того новичка, которого он впервые увидел всего несколько часов назад.

Засовывая карточку в карман, он с удивлением заметил, что у него дрожит рука. Он вышел из этой переделки всего с несколькими порезами и синяками, и все равно тело его болело и ныло. Выходит, у его нервов проснулись нервные окончания, с усмешкой подумал он. После того как он двадцать три месяца заглушал в себе способность чувствовать любую боль, он снова начинал ее ощущать.

Округ Ольстер,

штат Нью-Йорк

Для умирающего человека Джордж Беллами показался Клэр довольно бодрым и жизнерадостным стариком. По приемнику в машине шла глупейшая программа «Хут’нэнни», а Джордж покатывался от смеха. С невольной улыбкой она подумала, что его смех на редкость заразителен – он начинался с тихого смешка и переходил в раскатистый, удивительно радостный, по-детски искренний хохот. И не только эта глупая, но смешная передача поднимала ему настроение. Недавно Джордж получил сообщение, что его внук возвращается с войны в Афганистане. Теперь он со дня на день ожидал его приезда.

Ради них обоих она надеялась, что это произойдет как можно скорее.

– Дождаться не могу, когда увижу Росса, – заявил Джордж. – Это мой самый любимый внук. Его уволили из армии, и сейчас он уже, должно быть, на пути домой.

– Уверена, что он сразу примчится повидать вас, – сказала Клэр, не напоминая старику, что всего час назад он уже поделился с ней этой радостной новостью.

Они мчались вперед, и мимо мелькали деревья, опушенные едва распустившейся зеленью, обочины, пестреющие россыпью желтых, розовых и сиреневых цветов.

Интересно, думала она, сознает ли старик, что эта весна будет последней в его жизни. Иногда подобные мысли так сильно угнетали ее пациентов, что с ними приходилось очень трудно. Пока же Джордж, казалось, совершенно не испытывает ни боли, ни стресса. Они познакомились совсем недавно, но Клэр уже поняла, что он станет ее самым приятным пациентом.