Лета 7190 хроники стрелецкого бунта - стр. 8

– Им скоро Нарышкин покажет, где их стыд лежит, – вслед за калекой продолжил свою речь боярин Милославский. – Умоетесь вы кровавыми слезами, братцы. Неужто не понимаете, кто теперь верховодит здесь? Давно ли он из Смоленска своего приехал! Вон он уже чего творит! Сына своего, сопляка, бесстыдно в бояре возвести хочет. Где ж такое видано?! У него еще молоко на губах не обсохло, а он уже в бояре метит! Шапку будете перед негодником этим ломать. Помяните слово моё. Неужто не понимаете? Это всё Нарышкина происки! У, пес смердящий!

– Совсем Нарышкин стыд потерял, – поддакнул Милославскому думной дворянин Андрей Толстой и тут же поперхнулся.

Поперхнулся от того, что весь народ к лобному месту попер. Там дьяк новый указ государя читать зачал:

«Великий Государь Царь и Великий Князь всеа Великия и Малыя Белыя России Петр Алексеевич указал переменить полковников, а кому на какое место быть, тому под роспись:

На Иваново место Полтеева – стольнику Миките Данилову сыну Глебову, на Никифорово место Колобова – Петр Аврамов сын Лопухин, на Александрово место Карандеево – Федор Иванов сын Головенков, на Семеново место Грибоедова – Василий Лаврентьев сын Пушешников, на Андреево место Дохтурова – Матвей Марышкин, на Матвеево место Вешняково – Василий Лопухин, на Иваново место Нелидова – Андрей Нармадцкой.

А еще боярину Ивану Максимовичу да сыну его Семену чашнику Ивановичу Языковым, постельничему Алексею Тимофеевичу да казначею Михайле Тимофеевичу Лихачевым да стольникам ближним Ивану Андрееву сыну Языкову да Ивану среднему Васильеву сыну Дашкову сказано, чтоб они во время выхода великого государя не ходили и ево государевых очей не видали».

5

Весть о новых полковниках встретили стрельцы нелюбезно. Настороженно.

– Зря всё это, робята, – сипел Осип Буйлов, семидесятилетний хромой старик с сабельным шрамом поперек лица. – Полковник, он что слепень, коль насытится, так по-божески кровь сосет, а ежели голодный, так во всю моченьку хлебать займется. А новый, он вседа голодный… Вспомним мы еще добрым словом Семена Васильевича Грибоедова. Помяните мое слово – вспомним…

Стрельцы только отмахивались от пророчеств седого ветерана: сами, мол, знаем, что к чему и учить нас не следует. Ученые уж.

А майя в 5 день вести плохие из Казани в Москву пришли. Башкирцы взбунтовались и вместе другими воровскими людьми городу грозят. Волнения в камских степях начались еще в апреле, к началу же мая отряды башкир, черемисов и мордвы захватили город Уфу и вышли уже к предместьям Казани. Восставших было около тридцати тысяч человек, против пятитысячного казанского гарнизона.

«Того же числа сказано в Казань в товарыщи з боярином с Петром Васильевичем Меньшим Шереметьевым окольничему Ивану Севастьяновичу Большому Хитрово. И указано боярину Петру Васильевичу ево, Ивана Хитрово посылать, где послышат воровских людей приход».

И поскакал боярин Иван Хитрово в Казань, чтоб на месте разобраться в серьезности ситуации, потому как посылать верные новому государю войска из Москвы – смерти подобно, а другие войска, оставшись без начальников, в поход дальний никак не желали отправляться. Нарышкин же Кирилла Полуэктович собрал у себя всех новых полковников и секретничал с ними дотемна.

На следующее утро новые полковники держали речь перед полками своими.