Лессепсово путешествие по Камчатке и южной стороне Сибири - стр. 14
Ещё во время нашего плавания по реке мы кое-что узнали об этом печальном событии. Говорили, что непогода, с которой галиот встретился при прибытии, заставила его бросить якорь на расстоянии лиги от берега, но, обнаружив, что якорь не держит, капитан не видел иного способа спасти груз, кроме как выброситься на мель у берега, поэтому он обрубил канаты, и судно было разбито.
При первом известии об этом жители Большерецка собрались, чтобы поспешить на помощь судну и спасти хотя бы провизию, которой оно было нагружено. Сразу же после нашего прибытия господин Козлов отдал все распоряжения, которые были необходимы, но, не удовлетворившись этим, сам отправился посмотреть, как они будут исполнены. Он пригласил меня сопровождать его, и я с радостью согласился, обещая себе большое удовольствие от возможности осмотреть устье реки Большая и её гавань.
Мы отправились в путь в одиннадцать часов утра на двух плотах, из которых один, тот, на котором плыли мы, состоял из трех лодок. Наши проводники пользовались вёслами, а иногда и шестами, которые позволяли им сопротивляться стремительному течению на перекатах, удерживая плот, который в противном случае нёсся бы слишком быстро и мог разбиться или перевернуться.
Река Быстрая, другая, ещё более крупная, чем река Большая, сливается с ней примерно в половине версты ниже Большерецка. Она теряет при этом свое имя и принимает название Большая. Благодаря этому слиянию река становится действительно очень большой и через тридцать вёрст впадает в море.
В семь часов вечера мы пристали к берегу у маленькой деревушки под названием Чекавка[32]. Две избы, два балагана и полуразрушенная юрта – вот и всё, что мне удалось разглядеть. Был там и убогий деревянный «магазин», как здесь называют казённые склады, который и получает припасы, доставляемые судами из Охотска[33]. Деревушка была построена для охраны этого склада. Мы провели ночь в одной из изб, решив рано утром добраться до места крушения.
На рассвете мы сели на наши плоты. Был отлив; мы шли вдоль сухой и очень длинной песчаной банки, налево от реки, на севере в ней был проход шириной всего в восемь или десять морских саженей[34] и глубиной в две с половиной. Ветер, дувший с северо-запада, внезапно поднял на реке волну, и мы не рискнули войти в пролив. Наши лодки были так малы, что каждой волной их захлёстывало едва ли не наполовину, так что два человека с трудом успевали вычерпывать воду. Поэтому мы продвинулись вдоль банки настолько, насколько только смогли.
Наконец мы увидели мачту галиота, он оказался примерно в двух верстах от нас, к югу от устья реки. Мы разглядели там маяк и хижину людей, оставленных охранять обломки, но, к сожалению, могли видеть всё это только на расстоянии. Маяк находился на левом берегу, а справа – продолжение низменной песчаной банки в юго-восточном направлении, пролив между ними был шириной в полверсты. Расстояние от деревушки Чекавки до выхода в море составляет от шести до восьми вёрст. Чем ближе мы подходили к выходу, тем быстрее становилось течение.
Продолжать наше путешествие не представлялось возможным; ветер становился все сильнее, а волны увеличивались с каждой минутой. Было бы верхом неосторожности покинуть песчаный берег и пересечь в такую непогоду и на таких ненадёжных лодках две версты глубокой воды, которая составляет ширину залива, образованного в устье реки. Комендант, который уже удостоверился в моих познаниях в мореплавании, весьма, впрочем, скромных, посоветовался со мной по этому поводу. Мой совет состоял в том, чтобы немедленно повернуть назад и вернуться в деревню, где мы ночевали, что и было тут же исполнено. И не зря: едва мы прибыли в Чекавку, как погода сделалась совершенно ужасной.