Лесниковы байки. Волчья Тропа - стр. 2
Ну, собрался Николай, провианту какого нагрузил в нарточку, как его остяк один научил. Жил тут такой, остяк-охотник, шибко в охоте был удачлив, да вот только помер две зимы назад – провалился по весне в болото, простыл. Болел после долго, ну вот, не совладал с хворью, Царствие Небесное ему.
Простился Николай с Катериной да со всей семьёй Ерофеевых, другой-то родни не было, дом свой новый под их догляд оставил, да и ушёл раненько утром, не рассвело ещё.
А до Каркылаевской заимки пешим-то три дня пути, а с грузом, хоть и невеликим, и все четыре. Шёл Николай весь день, тело молодое, сильное, только позёмка позади завивается, скользят старые отцовские лыжи по серебристому снегу. Этак и за пару дней дойдёт, если путь сократит – теперь озеро Санадыш замёрзло, по льду можно, а не в обход.
Ну, как водится, темнать начало, стал Николай на ночёвку устраиваться. Возле Сайдагарки в аккурат оказался, а там отрог скалистый идёт, вот под ним ночевать хорошо – от ветра укрывает, хворосту набрать можно, чтоб всю ночь огонь сохранять. Вот Николай поел немного, снял овчину с нарты, обернулся, да протянувши ноги к огню, заснул.
На холоде-то долго не поспишь, огонь в костре гаснет, смотреть надобно, а то по утру можно и не проснуться, обнимет дед Карачун, и уж не отпустит. Сколь таких историй охотники да промыслы другие знают, как навсегда засыпал человек, да так его и находили – у потухшего костра, где уже черная зола инеем покралась. И всё будто спит, только не дышит…
Проснулся Николай, словно кто в бок толкнул, а огонь уж едва дышит, ещё бы немного… Поёжился зябко, хворосту побольше подкинул, заплясал огонь, веселее и на душе стало. Повесил котелок на огонь, травы достал на взвар, что Катерина ему приготовила, хлеба достал. И тут глядь, сидит неподалёку рысь около ели и на него смотрит. Беленькая такая, серые пятнышки по шубке, а на ушках белые кисточки! Ох и хороша!
Потянулся было охотник за ружьём, да сердце сжалось, жалко стало такую-то красавицу! Да и не поспеть и ружья взять – рысь, зверь чуткий, ежели что, и не приметишь, как она меж ветвей растаяла.
– Это ты меня что ли разбудила? – пошутил Николай, больше чтобы себя развлечь да проснуться, – Вот спасибо тебе! На-кось, хлебца тебе дам, вкусный! Да уж какой тебе хлеб, еда человеческая, тебе поди мяса хочется? Ну, держи!
Было у него с собой вяленого мяса немного, отрезал чуть да кинул от себя подальше, чтобы не боязно было зверю подойти. Думал, испугается рысь, убежит, ан нет, сидит, как сидела. Только голову набок склонила, глядит эдак по-доброму. После подошла, угощение подобрала и на сухую берёзу взобралась, глядит куда-то, вдаль.
– Ну, что там увидала? – спросил Николай, поднимаясь, – Мне тут из-за гряды не видать…
А самому от чего-то беспокойно стало, вот и стал он по большим валунам карабкаться, чтоб поглядеть туда, где рассвет рождается. Оглядел Николай небо и нахмурился…
– Что, ты тоже чуешь что буран идёт? Вот я гляжу… Видать, придётся поторапливаться! А всё одно до заимки не поспею дойти. Ну да ничего, не впервой буран в лесу пережидать. А ты ступай, у тебя поди домишко какой есть, вот и спрячься, покуда непогодь не пройдёт.
Собрался Николай поспешно и в путь, сколь-то может ещё пройдут, пока буран его настигнет. Ветер поднялся, загудело в вершинах сосен на каменистом кряже, солнце скрылось в плотном облаке снежной сизой тучи.