Лесниковы байки. Волчья Тропа - стр. 4
Нестерпимо хотелось пить, и Николай навесил котелок, нужно подкрепить силы. Высунулся из своего укрытия, нет ли поблизости его пушистой помощницы, он достал из поклажи мясо и хлеб, но рыси нигде не было. Тогда Николай стал разогревать себе ужин на костре, запах привлечёт её, чай уж и придёт.
А на тот случай, что еще и хищник какой учует поживу, Николай приготовил ружьё. Буран бушевал не на шутку, там, в вершинах елей бесновался ветер, а здесь, внизу, в устроенном Николаем укрытии было тихо.
Николай завернулся в овчину, привалился к нартам и задремал. Судя по всему, коротать ночь ему придётся здесь, а до заимки он доберётся лишь на четвёртый день пути. Ну да ничего, он привышный к такому. А там, на старой Каркылаевской заимке, возле родника банька есть, по-чёрному топится, да зато как жар держит – все кости жаром проберёт!
Утром буран ушёл, рассвет занимался с востока тонкой ниточкой вызолотив краешек неба над оврагом. Николай вышел из-под деревьев и огляделся, воздух был прозрачен, но теперь приморозило. Оно и хорошо, идти удобнее по такому снегу, чем по рыхлому «одеялу»!
Охотник узнал местность, рысь привела его как раз туда, куда нужно, здесь, за Степешиным логом как раз и начиналась тропа к озеру Санадыш. Пора собираться, и так уж заспался, может и поспеет до ночи на заимку дойти, ежели хорошим ходом пойдёт.
Ушедший буран покрыл лёд замёрзшего озера белой накидкой, искрящейся в лучах морозного зимнего солнца. По переметённой пустоши резво шёл охотник, под его лыжами взвивалась снежная пыль, половина пути была уже позади.
Николай не знал усталости, глядя на простёршееся перед ним заснеженное озеро. Удача ему благоволит, он благополучно переждал неожиданную непогодь, а впереди уже показались сопки, теперь оставалось только их миновать, и откроется ему таёжный простор.
Ранние зимние сумерки застали Николая уже у сопки, он остановился на короткую передышку. Небо было чистым, кое-где уже загорались звёзды, значит и устраивать себе ночлег нет резону – до заимки ходу оставалось часа на три-четыре, скоро выйдет луна и в её свете путь будет видно, как днём.
Зимнее безмолвие было привычным для Николая, много времени он провёл в тайге, но сейчас огляделся кругом, надеясь увидеть свою нежданную пушистую помощницу. Но рысь так далеко не пойдёт – за озеро, у неё свои владения….
По знакомым приметкам Николай легко шёл к Каркылаевской заимке, над лесом взошёл месяц и провожал его своим светлым ликом освещая путь. Вот и последняя сопка, за нею тайга уже не имела края, и вот как раз под боком невысокой сопки, прозванной в народе Каркылай, и угнездилась небольшая избушка, почти наполовину теперь занесённая снегом. Почерневшая труба торчала из снежной шапки, а чуть ниже, у ручья, который вытекал из незамерзающего даже в сильный мороз родника, стояла и та самая вожделенная Николаем банька.
Ручеёк спускался ниже, к круглому как блюдце озерку, охотники прозвали его «Лисий глаз», потому что вода в нём была янтарного цвета от опадающей в озеро листвы.
Усталость сразу навалилась, как только завидел Николай избушку, всё же столько шёл без отдыха. Ясная ночь и небесный звёздный купол простёрлись далеко над тайгой, до самого края, месяц висел над сопкой и от его света блистало озерцо.