Лесниковы байки. «Горошкино зеркальце» - стр. 6
Но особенно Васятке глянулись огромные, во всю стену прихожей зеркала в резной озолочённой раме, которые висели по обоим стенам друг напротив друга! Вот где диковина! Он видал, конечно, и ранее зеркала разные – девчата карсуковские, бывало, с собой носили махонькое, или с лотка купец продавал этакие на ручке, на ярмарке в соседнем большом селе Верхови́нцы. Дома у них с бабушкой тоже было зеркальце, небольшое, на ножке железной, в буфете стояло. Да дома-то Васятке оно и без надобности было, а тут, загляделся…
Словно два озерка перед ним раскинулись, только отражалось в них не синее небо и склонившиеся к воде кудлатые ивы. Себя Васятка в тех зеркалах не видел, он сидел в уголке, а отражалась в зеркале огромная эта прихожая, и лавки в сукне… Васятка вытянул шею, чтоб получше разглядеть этот мир наоборот, и чуть вздрогнул – в зеркале отражалось и второе зеркало, висящее напротив.
Какое-то чудное явилось Васятке, даже голова вскружилась немного, потому что в зеркале образовался длинный коридор, который… плыл. Вился, словно зеркальная тропинка, и на миг Васятке показалось, что его сейчас же затянет туда, в этот странный дом в отражении.
– Ну а ты что тут околачиваешься? Или заняться тебе нечем? – раздался рядом с Васяткой строгий голос.
Мальчик подскочил, от двери к нему шагнул тот самый управляющий, что четверть часа назад прошёлся по дому и приметил сидевшего без дела отрока. Теперь он сурово сдвинул брови, чёрные его усы сердито подрагивали, когда он шумно выдыхал воздух.
– Я тут… по надобности я… Каллистрата Демьяновича ожидаю, – быстро заговорил испуганный Васятка, – Записка у меня от Гордеева, и я…
– Записка? – управляющий сделался ещё сильнее сердит, – Записку отдал, так чего сидишь! Чай Каллистрат Демьянович не кинется сей же час к тебе, этакой важной птице! Дела свои справлять иди, али они у тебя только записки носить?!
– Я при доме не служу, – только и смог пискнуть перепуганный Васятка и случайно глянул в зеркало.
Тут язык у него и на́вовсе к нёбу прилепился от страха. Он вытаращил глаза, и вся душа Васяткина в пятки убралась, да там и замёрзла!
В зеркале перед ним отражался управляющий… Тот же камзол с пуговицами, часы на пузе, цепка от них болтается, штаны в полоску и даже усы эти чёрные шевелятся от сердитости. Да вот только ноги… на ногах у управляющего не было обуви, те лаковые обутки, которые видел на нём Васятка в зеркале не отражались, а вились вместо них копыта. Из штанов внизу торчали сперва чёрные кости, поросшие плешивой седой шерстью, а после шли золотые копыта.
Там, в зеркале, этот управляющий не стоял на месте, а то и дело переступал этими золотыми копытами, и от них на ковре оставались дымящиеся следы. Васятка в оторопи поднял глаза, ожидая увидеть на голове этого, в зеркале, помимо копыт ещё и рога. Но увидел он другое, от чего чуть не лишился чувств – головы в зеркале не было вовсе. Вместо неё вился какой-то сгусток, похожий на нечто, облепленное чёрными мухами.
– Ну, чего застыл? – рявкнул управляющий, а тот, в зеркале, разинул чёрную пасть, – Али оглох, меня не слышишь!
– Постой, Пахом Кондратьич, ты чего так расшумелся, – из-за занавешенной сукном двери показался сам Каллистрат Спиридонов, – Али не видишь, мальчонку чуть не до смерти перепугал. Дело у него ко мне, правду он сказывает, так что не шуми, отправляйся по своим делам. А ты, малец, иди за мной.