Лесная обитель - стр. 57
– Довольно, – рявкнул он. – Я сказал, довольно! Если бы я чаще бил тебя в детстве, сейчас мне не пришлось бы отвечать ударом на такую бесстыдную речь.
Бендейгид разжал руки, и Эйлан рухнула на скамью. Еще десять дней назад, если бы отец заговорил с ней так грубо, она бы разрыдалась; сейчас ей казалось, что она никогда больше не прольет ни слезинки.
– Ты не станешь женою римлянина, пока я жив; да и после тоже, насколько это от меня зависит, – твердо заявил он. – А если ты скажешь, что не соблюла себя и теперь либо вынуждена идти замуж за этого сына предателей-полуримлян, либо притащишь мне в подоле ублюдка, который станет звать меня дедом, никто в целой Британии меня не осудит, если я утоплю тебя своими руками. И нечего так смущенно краснеть, дочка, минуту назад ты о скромности и не вспоминала!
Эйлан предпочла бы посмотреть в лицо отцу, стоя на ногах, но колени у нее подгибались и подняться она не смогла.
– Ты в самом деле считаешь меня такой бесстыдницей?
– Не я первый произнес срамные слова, – парировал ее отец. Но голос его тут же смягчился. – Ох, дитя, дитя, я говорил в гневе, – признал он. – Ты – хорошая девушка, ты – истинная моя дочь; прости меня, родная. И забудем уже этот разговор. Завтра ты отправишься на север, к сестре: Майри вот-вот родит, нужно, чтобы при ней был кто-то из женщин, а мать поехать не может: у нее в эту пору дел невпроворот. Похоже на то, что мужа Майри схватили римляне, когда он отправился вдогонку за отрядом, забравшим наших людей на рудники. Так что, даже если бы все сложилось иначе, не те нынче времена, чтобы предлагать мне римлянина в зятья.
Эйлан молча кивнула. Бендейгид обнял ее за плечи и ласково произнес:
– Я мудрее тебя и старше тебя, Эйлан. Молодежь ничего, кроме себя самих, не замечает. По-твоему, я не видел, как ты убиваешься? Я-то думал, ты скучаешь по Диэде; и разгневан я на этого ублюдка-полуримлянина главным образом за то, что он причинил тебе столько боли.
Девушка снова кивнула, неподвижно застыв в его объятиях: ей казалось, она где-то бесконечно далеко, на другом конце света. Бендейгид предостерегал, что, если она выйдет за Гая, ворон исклюет ей сердце, и девушка решила было, что это – просто поэтический образ. Но теперь она поняла, что отец сказал чистую правду: сердце пронзала острая боль, как если бы в него и впрямь впился вороний клюв.
Почувствовав ее упрямое отчуждение, отец раздраженно бросил:
– Твоя мать права: ты и в самом деле засиделась в девушках. Зимой я подыщу тебе мужа – одного из наших.
Эйлан рванулась из его объятий, глаза ее засверкали гневом.
– Я вынуждена тебе подчиниться, – с горечью заявила она, – но если мне не дозволено стать женой того, кого я люблю, то я вообще не выйду замуж.
– Как угодно, – отрезал Бендейгид. – Я тебя принуждать не стану. Но Сенару я сговорю еще до того, как она завяжет девичий пояс. Хватит с меня одной непокорной дочери!
Дождь не стихал вот уже много дней, реки и ручьи разлились и затопили поля, дороги и тропы. Близилось время, когда Майри должна была разрешиться от бремени, а о том, какая судьба постигла ее мужа, по-прежнему оставалось только гадать. Майри уже поняла, что зря не задержалась до родов под отчим кровом, но в ее положении пускаться в обратный путь было опасно, тем более в такую погоду. Так что на сестринский хутор отправилась Эйлан в сопровождении двух отцовских прислужников.