Лесная обитель - стр. 29
Арданос молчал; он понимал, что перегибать палку не стоит, и умел вовремя остановиться. Снаружи в кронах шуршал ветер, но в тишине комнаты слышалось только их дыхание.
– И кого я, по-твоему, должна выбрать? – спросила Лианнон.
В течение трех дней перед любым празднеством, на котором ей предстояло служить Гласом Богини, Верховная жрица жила в затворничестве – отдыхала, размышляла, молилась и совершала обряды очищения. Прислуживала ей только одна избранная помощница. Кейлин, которая почти неотлучно находилась при госпоже, всегда радовалась этой возможности отдохнуть в уединении от многолюдья Лесной обители; ведь везде, где бок о бок живет так много женщин, пусть и самых благочестивых, время от времени неизбежно вспыхивают ссоры и свары.
Но сейчас Кейлин непросто было отрешиться от воспоминаний о внешнем мире. Она зачерпнула ложкой овсянку – для сытности в кашу добавили орехов, ведь Верховной жрице запрещено вкушать мясо во время очищения, – наполнила резную деревянную чашку и подала ее Лианнон.
– Чего от тебя хотел Арданос, госпожа? – Кейлин сама слышала, как неприязненно звучит ее голос, но сдержаться не смогла. – Вот уж не ждала, что он заглянет к нам до праздника.
– Тебе не следует так говорить об архидруиде, дитя. – Лианнон нахмурилась и покачала головой. – Тяжкое бремя возложено на него.
– Твое бремя ничуть не легче, – дерзко возразила Кейлин. – А тут еще он вечно от тебя что-то требует!
Лианнон пожала плечами. И Кейлин в который раз подумала, как эти плечи хрупки – как непросто им выдержать груз стольких надежд и страхов!
– Он делает все, что в его силах, – промолвила Верховная жрица, словно не слыша. – Он тревожится о том, что случится, когда меня не станет.
Кейлин испуганно вскинула глаза. Считалось, что жрица, особенно из высших, способна почувствовать, что час ее пробил.
– Тебе было знамение? Или, может, ему?
Лианнон досадливо покачала головой.
– Он говорил в общем смысле, но кто-то должен подумать о таких вещах заранее. Все мы смертны, и та, что придет мне на смену, должна поскорее начать обучение.
Мгновение Кейлин смотрела на нее. А затем рассмеялась.
– Я так понимаю, что никто из нас, тех, кто уже прошел обучение, в преемницы не годится – особенно я? Не трудись отвечать, – добавила она. – Ты станешь защищать его, и по правде сказать, мне все равно. Все то, что ты выстрадала на моих глазах за столько лет, титула Верховной жрицы не стоит – цена слишком высока. «Тем более, что и почет – пустой звук, если Лианнон не считает нужным использовать свою власть», – добавила Кейлин про себя.
Лианнон неуютно поежилась, и Кейлин поняла, что едва не ступила на запретную почву. С тех самых пор, как у нее начались лунные крови, а это случилось больше двадцати лет назад, Кейлин для Верховной жрицы ближе дочери. Молодая женщина знала, как много значат для Лианнон иллюзии, помогающие смягчить жестокую реальность.
Другая не преминула бы спросить Кейлин, чего же она в таком случае хочет. Криво усмехнувшись, Кейлин убрала со стола недоеденную овсянку. Воистину, ответа она и сама не знала. Но сердце подсказывало старшей жрице, что служение Великой Богине – это нечто большее, чем все эти чисто формальные ритуалы, дразнящие несбыточной надеждой на подлинное могущество.
В тайном учении друидов рассказывалось о незапамятных временах, когда в Британию явились жрецы с погибшего острова, что навсегда канул на морское дно. Жрецы эти владели магией; они породнились с правителями живущего там народа, а после – с завоевателями, которые волна за волной приходили на тамошнюю землю: так в веках сберегались исконная кровь и исконное знание. Но те, кто был наиболее сведущ в древней мудрости, погибли на острове Мона, а вместе с ними и вся их ученость.