Лесная обитель - стр. 19
– Не знаю насчет бабушки и римлянина, госпожа Майри, но одежда твоего мужа мне как раз впору – и ты, я вижу, против такой замены нимало не возражаешь!
Кинрик, запрокинув голову, басовито расхохотался, а вслед за ним и все остальные. Даже невозмутимая Реис улыбнулась краем губ, но тут же снова посерьезнела, словно знала что-то такое, о чем не подозревала Майри. В приветливом радушии хозяйки вдруг почудилось некоторая принужденность. Она обернулась к Арданосу.
– Отец, не настало ли время для музыки?
Арданос взялся за арфу – и пристально поглядел на Гая. Юноша внезапно преисполнился уверенности, что старый друид отлично знает, кто он таков и откуда. Но с какой бы стати? Гай уродился темноволосым, в отца, но ведь и у силуров, равно как и у некоторых других западных и южных племен, волосы темные и вьющиеся. Гай готов был поклясться, что старикана в жизни не видел. Воображение разыгралось, не иначе… Скорее всего, этот пронзительный взгляд, в котором якобы читается узнавание, говорит просто-напросто о близорукости.
Старик-друид ударил по струнам раз, и другой, и отложил арфу в сторону.
– Не в настроении я сегодня, – промолвил он, обращаясь к одной из светловолосых девушек. – Диэда, дитя мое, может, ты для нас споешь?
На щеках у Эйлан заиграли ямочки.
– Я всегда рада тебе услужить, дедушка, но мое пение тебя вряд ли порадует!
Арданос досадливо рассмеялся.
– Ну вот, опять промахнулся! Эйлан, так это ты? Клянусь, вы с Диэдой нарочно меня морочите! Да вас не различишь, пока вы рта не открыли!
– А мне кажется, они не так уж и похожи, – мягко возразила Реис. – Конечно, одна мне дочь, а другая – сестра, но, по-моему, они совсем разные. Может, тебя зрение подводит?
– Да я никогда не знаю, кто из них кто – до тех пор, пока одна из них не запоет, – запротестовал друид. – Вот тогда их уже ни за что не спутаешь!
– Ну что ты так скривился, дедушка, словно яблоко-дичок надкусил? Я же не училась на барда! – укорила Эйлан. Все умолкли, и Диэда запела – безо всякого аккомпанемента:
Пока все слушали песню, Реис поманила к себе Майри и тихо спросила:
– Кого еще забрали римляне, кроме мужа коровницы?
– Я ни про кого больше не слышала, матушка, но Родри сразу кинулся за ними вдогонку, я и расспросить его не успела, – покачала головой Майри. – Он сказал, что остальных позабирали по большей части на севере.
– Эта жирная свинья Карадак! Или мне следует сказать Клотин, как зовут его римляне! – взорвался Кинрик. – Если бы старый Клоп поддержал нас, римляне никогда не посмели бы прислать свои легионы в здешние края… но пока все переходят на сторону либо римлян, либо каледонцев…
– Молчи! – резко одернула его Диэда, прервав песню. – А не то, чего доброго, сам на север отправишься…
– Тише, дети, это дела семейные, вряд ли они интересны нашему гостю, – мягко укорила Реис. Но Гай отлично понимал, что она имеет в виду совсем другое: «Небезопасно вести такие речи, когда в доме чужой».
– В здешних краях сейчас спокойнее, чем когда-либо, – невозмутимо промолвил Арданос. – Римляне полагают, что они нас приручили, что с нас можно невозбранно налоги драть, а мы и не пикнем. Но их отборные войска ушли воевать с новантами – и порядка тут стало меньше.