Леопард с вершины Килиманджаро - стр. 56
– Поведешь!
– Пари!
– Десять вылетов.
– Ха! Двадцать! И приготовь свой мобиль.
Джабжа повернулся к двери.
– Туан! – крикнул он, и дверь тут же отворилась.
Мы были подготовлены к этому зрелищу, и все-таки что-то в нас дрогнуло. На пороге стоял Туан, устремив вперед задумчивый взгляд прекрасных карих глаз. Нежнейший румянец заливал его щеки там, где они не были прикрыты бородой.
Илль высунула кончик языка.
– Туан, – сказал Джабжа. Глаза робота, мерцая золотистыми искрами, как у дикого козла, повернулись и уставились в ту точку, из которой раздался звук. – Поди сюда, ты нам нужен.
Твердыми шагами робот пересек комнату и остановился перед Джабжой. Походка его была сдержанна и легка. От каждого его движения до того несло чем-то идеальным, что невольно хотелось причмокнуть.
– Чем могу служить? – раздался голос «Туана».
У настоящего Туана отвисла челюсть.
– Вылетишь в шестнадцатый квадрат, встретишь группу альпинистов, – (раздался хоровой вздох), – ознакомишь их с обстановкой и проведешь через перевал. Как только перейдешь границу квадрата – вернешься сюда. Что-нибудь не ясно?
– Ясно все. Какой мобиль могу взять?
– «Галлий-один». Метеосводки блестящие, получишь их в полете. Запросишь сам.
– Могу идти?
– Ни пуха ни пера. Ступай!
Еще один безупречный поклон, и двойник Туана исчез за дверью.
– Душка! – не выдержала Илль, посылая ему вслед воздушные поцелуи. – Красавчик!
Джабжа похлопал по плечу истинного Туана:
– И приготовь свой мобиль…
Туан, пошатываясь, поднялся во весь рост и начал демонстративно выщипывать волоски из своей бороды.
– Раз, – считал Лакост, – два, три, четыре, пять, шесть…
– Больно, – сказал Туан и махнул рукой. – Сейчас сбрею.
– Туан! – взвизгнула Илль, бросаясь к нему. – Только не это!.. Вспомни о своей незнакомке. Ради нее ты обязан нести бремя своей бороды.
– Ну будет, будет. – Джабжа поймал ее за черные пальцы. – Борода входит в инвентарь Хижины и поэтому остается неприкосновенной. А теперь нелишне было бы спросить, с чем пожаловал к нам высокий гость?
В двух словах я поведал свои опасения относительно неумения владеть огнестрельным оружием. Джабжа нахмурился:
– Все-то теперешней молодежи кажется так легко… – (Я был уверен, что старше его лет на пять–семь.) – За один месяц ты, конечно, научишься бить бутылки, да и то если будешь делать это ежедневно. Но на оленя я тебя с собой не возьму. А теперь пойдем побалуемся. А ты, стриж, позаботься об ужине.
Илль вскинула ресницы и усмехнулась. Мне почему-то показалось, что, если бы она захотела, она смогла бы шевелить каждой ресницей в отдельности.
Мы вышли на площадку. Я не то чтобы боялся высоты, а как-то не очень радовался перспективе иметь под ногами у себя метров пятьсот свободного вертикального полета. К тому же я не видел мишени, по которой можно стрелять. Разве что по облакам.
– Пошли! – крикнул Джабжа, но я понял, что это относится не ко мне. И действительно, справа и слева от нас поднялись два маленьких мобиля, между которыми была натянута веревка. На веревке раскачивалась дюжина бутылок. Мобили повисли метрах в тридцати от нас.
Должен сказать, что этот день был днем разочарования не только для Туана. Я сделал около пятидесяти выстрелов по облакам, четыре по правому мобилю, два – по левому, и один – по бутылке. Зато в самое горлышко.