Лёля и Мармизюкин - стр. 2
Но бабушка в тот момент развешивала стираное бельё на верёвку за домом, а окошко Лёлиной комнатки выходило совершенно в другую сторону. Баба Ната не услышала Лёлю.
Комочек тем временем прокатился у самых Лёлиных ножек и остановился напротив правой руки. Лёля одёрнула ручку, и сама сжалась в комочек. Но глаз с незваного гостя не сводила.
А пушистый и круглый, как горошина, серенький комочек пыли протяжно зевнул. Вот у него заблестели два крошечных чёрных глазика-бусинок. Вперёд выдался круглый бархатистый носик. Комочек смотрел на Лёлю.
– Ну чего так смотришь? Ши́ша никогда не видела? – усмехнулся комочек.
Лёля так и рот раскрыла: пыль, а разговаривает!
– Нет, не видела, – тихо пропищала она.
– Оно и видно. Вон как вытаращилась на меня, – протараторил шиш. – А слыхала, как обо мне говорят? «Шиш тебе!» – это значит, тебе ничего.
Лёля покачала рыжей головкой, но из вежливости. Ничего подобного она не слышала и не знала. Чу́дик какой-то, решила она.
Комочек втянул носиком воздух, чихнул. Его глазки заблестели ярче. Лёля разглядела крошечный серый хвостик с кисточкой на кончике.
– Тебя звать-то как? – поинтересовался комочек.
– Лёля, – тихонько отозвалась Лёля.
– А меня зовут Мармизю́кин.
Ну что за смешное имя, подумала Лёля, а потом спохватилась, а, может, это фамилия. И решила уточнить.
– А это имя или фамилия?
– Что?! Какая ещё такая фамилия?! Я Мармизюкин! Меня так зовут. И всё. Люди! Им вечно бы всё усложнить. Надумают каких-то фамилий. И без них замечательно живётся. Даже очень.
– А у меня есть фамилия, – тихонько промолвила Лёля.
Ей почему-то стало неловко оттого, что у неё есть фамилия, а у чудика – нет.
– Подумаешь, какое богатство. Не пощупаешь, не погрызёшь, за пазуху не засунешь, – фыркнул в ответ Мармизюкин.
– Проко́фьева, – всё-таки назвала фамилию девочка.
Уже из упрямства.
– А чего тебе не живётся просто Лёлей? Так же короче и проще.
А правда, задумалась Лёля, зачем ей фамилия? Зачем папе фамилия Прокофьев, а маме – Прокофьева? Ведь и так ясно, что они мама и папа.
Пока она думала, Мармизюкин вдруг тронулся с места и покатился к краю кроватки.
– Ты куда? – опомнилась Лёля.
– Пора мне, – раздалось в ответ.
Лёля так и растерялась. Вроде и знакомец появился, а тут бац! – и покатился по полу, за угол шкафа.
– А ты ещё придёшь, Мармизюкин? – окрикнула его Лёля.
– Если надо, приду, – раздалось еле слышно, будто где-то мышка пропищала.
Лёля хотела ещё что-то сказать, но тут в комнатку вошла Баба Ната. Она развесила бельё и пришла проведать внучку.
– Ой, бабуля, ко мне сейчас Мармизюкин приходил! Он такой пушистый и круглый, как комочек пыли! – восхищённо защебетала Лёля, спрыгивая с кроватки и подбегая к шкафу.
– Какой ещё Марзюкин? – коверкая имя ши́ша, удивилась бабушка.
Густые и серебристые брови её так и полезли вверх.
– Он серенький, глазки чёрненькие, сказал, что придёт опять, – доложила Лёля.
А за шкафом никого не обнаружила, даже крохотного клочочка. Исчез шиш.
Тут что-то дошло до Бабы Наты.
– Снова мыши осмелели. К тебе мышь в комнату забежала. Надо что-то с Ми́йкой делать – совсем перестала мышей гонять!
Бабушка, ворча себе под нос про нерадивую кошку Ми́йку, вышла из Лёлиной комнатки, ведь её ожидало ещё много дел по дому. А с внучкой всё в порядке. А то, что мыши по дому бегают, не беда. Как пришли, так и уйдут.