Лекарство от скуки - стр. 32
– Чёрт, перестань! Я никуда тебя не отправлял! – Громов раздражённо хлопнул ладонью по столу. – Ни тогда, ни сейчас! – Прикрикнул, а я часто-часто заморгала, поддаваясь панике.
Паника, страх, желание сбежать, спрятаться – вот и весь мой полученный опыт, весь багаж знаний.
– Миш, не прогоняй меня… – Проронила я тихо и опустила взгляд. – Прости, сама не понимаю, что делаю… – Неловко со стола поднялась, Громова обошла стороной, склонилась, приобнимая, щекой к его спине прижалась, рисуя в воображении иллюзию защищённости. – Злюсь на тебя. Просто злюсь! – Я бессильно сжала кулаки, ими тоже могучую спину подпирая. – За то, что всё у тебя хорошо, всё у тебя есть. А у меня только грёбаная карьера! Я так хотела доказать тебе, что лучшая, что мне можно доверять… Так торопилась успеть если и не всё, то очень и очень много… Мне до последнего казалось, что все твои слова лишь нежелание навредить. Будто не пара мне и оттого держишься на расстоянии. Допускаю, что так и было, а теперь ты встретил её и… И я просто потерялась… – Я торопливо изъяснялась, боясь упустить мысль. – Знаешь, тот самый момент, когда долго и упорно шёл к какой-то цели, а, остановившись на передышку в шаге от неё, с недоумением смотришь, что вершины уже кто-то достиг. Что была и другая дорога.
– Наташа…
– Знай, что я здесь только потому, что не хватает сил уйти с гордо поднятой головой. Ни цели пока нет, ни смысла. Только сожаление. Я не буду тебе мешать, к твоей жене не приближусь, обещаю, только не прогоняй сейчас, иначе я сойду с ума! – Спешила я высказаться, боясь, что ему надоест слушать.
– Я не прогоняю. – Выкручиваясь, проговорил Громов, а я грустно улыбнулась: нет в этих словах, в его тоне ничего, кроме жалости.
От спины его оттолкнулась, выпрямляясь, сверху вниз посмотрела на напряжённую шею, плечи, разгладила смятую ткань пиджака.
– Спасибо. – Проронила. – Я уйду из твоей жизни, я исчезну, обещаю. Только не сейчас, Миш…
Он нервно передёрнул плечами и повысил голос.
– Я же сказал, что ты можешь остаться.
– Я тебя раздражаю?
– Нет, просто я действительно чувствую, что должен тебе как минимум половину жизни. Страшно виноват, но… в тот момент, понимаешь… Я хотел как лучше. Какое-то время даже думал, что вернусь за тобой, заберу, спрячу, а потом опомнился, осознал, что поздно, что глупо. Ребята сказали… ты уехала из города, что даже погостить не появляешься… А когда ты пришла, что хочешь думай, но растерялся! – Он пытался объяснить, не сделав и попытки посмотреть в глаза. – Испугался того, что всё начнётся снова, что поверишь мне, а я не смогу тебя защитить. Стабильности тогда не было, уверенности в завтрашнем дне, и что я мог сказать? Давай, Измайлова, забирайся в эту лодку с проржавевшим дном?! Так ты считаешь? Знай, что я всегда желал тебе лучшего.
– Я поняла, довольно… Последний вопрос, если позволишь… – Прошептала я в просительном тоне, а Громов дал слабину и, несмотря на явное желание отказать, обернулся. – Почему тогда, в детстве, у нас ничего не было? Ты ведь мог, ты ведь…
– Я не хотел портить тебе жизнь. Не думал, что так всё повернётся. – Ответил он так скоро, будто давно ждал этого вопроса.
– А вот я хотела, чтобы ты был у меня первым. Особенно потом часто об этом думала.
– Зачем? – Нервно дёрнул он плечом, а я обвела губы языком, получая извращённое удовольствие от паники, отобразившейся в его глазах.