Легионер. Книга третья - стр. 30
– Про кого слыхал, про кого услышу еще, наверное, – уклончиво кивнул Ландсберг. – Ты меня только вразуми, Антоха, как мне в кандальную тюрьму-то попасть? Я ведь человек в каторге новый, многого просто не знаю. Прошение, что ли, написать, чтобы тюремное начальство пустило? Или преступление совершить, чтобы я наверняка туда определился?
– Не, насовсем не надо! – юмора Кукиш не понял, замотал головой. – А пройтить к нам – это только ленивый не пройдет! Хоть в тюрьму, хоть оттедова… Туда, случается, солдатик остановит – чтобы поселенцы, стало быть, вольные не ходили тюрьму обжирать. Пятачком, много гривенником поклонишься – и проходи на здоровьишко!
– Шучу я, Антоха, знаю про порядки здешние, – вздохнул Ландсберг. – И приглашение лестное, такими не бросаются. Только вот что, друг мой парламентер, невместно мне в тюрьму идти при моем нынешнем положении. Сам знаешь, начальство меня на должность определило, должность серьезная, среди «вольняшек» день-деньской кручусь. А как прознает начальство, что я в тюрьму визиты делаю – так и погонит из канцелярии. Не за себя так обидно будет, как за каторгу – я ведь на инженерном месте каторге много чем помочь при случае могу. Так и передай: от приглашения, мол, Барин не отказывается, а просит только назначить другое место. Передашь?
– Передам! – вскочил на ноги Кукиш. – Только, боюсь, не пондравится людям твой ответ. Мне-то что? А ты гляди, Барин!
Кукиш, к великому облегчению Фролова, ушел, однако вскоре вернулся:
– Говорил я тебе, Барин… Теперь идтить все одно придется: сам Пазульский тебя кличет. А от евонных приглашений не отказываются…
– Конечно, конечно, идти вашему благородию требуется! – тут всполошился и квартирный хозяин, не без основания опасавшийся, что в случае отказа квартиранта и избу спалят наверняка. – Сам Пазульский зовет, надо ж!
– И когда?
– Дык прямо счас и пошли, Барин.
В тюрьме все получилось, как и ожидалось. Солдат караульной команды сидел на лавочке, за частоколом. Входящих даже не окликнул – то ли не захотел по темному времени вставать, то ли дремал.
Кукиш завел Ландсберга в темный смрадный коридор, молча ткнул рукой в сторону «апартаментов» патриарха и куда-то исчез. Помедлив, Карл направился в указанном направлении, однако дорогу ему молча преградил здоровенный детина с плоским и болезненно-белым широким лицом. Детина что-то мычал, и не стоило много труда догадаться, что это и есть известный всей каторге телохранитель Пазульского, Гнат-«немтырь».
Не зная, что и делать в таких случаях, Карл, как мог, объяснил на пальцах, что не своей волей пришел, а по вызову Пазульского. Но детина продолжал отрицательно мотать широкой бледной башкой. Спасибо, майданщик Бабай мимо проходил, выручил.
Ландсбергу было сказано: занят нынче старец, ужинать сел, после покличет. Делать было нечего, и Ландсберг направился на переговоры в третий «нумер».
«Нумер» третий разительно отличался от камеры Пазульского. Еще в коридоре под ногами у Ландсберга стала жирно чавкать грязь, а едва он миновал дверной проем, как в лицо ощутимо ударила плотная душная волна вони, испарений немытых тел.
В камере чадно горело десятка два плошек с салом, кое-где на шконках трепетали огоньки свечек – там, по обыкновению, шла карточная игра. Выкрики игроков-«мастаков», хриплый хохот, неумолчный шум десятков голосов смешались в дикую какофонию тюремной «музыки».