Легионер - стр. 2
– Да я хотел все это донести до твоего отца. Все же у него было свое хозяйство. Вдруг германцы дойдут и до наших земель? Что тогда? Наверно, вернется прежняя жизнь без большевиков, и хозяевами опять мы станем. Они уже всю Европу, говорил разведчик, под себя подмяли. Так что есть надежда. Вот с помощью твоего отца я хотел отсидеться где-то рядом до лучших времен.
– Вы меня, конечно, извините, – дослушав старика, начал Касым, – все это интересно, но я таким слухам не товарищ. Если хотите, я могу вам собрать еду в дорогу, но помогать в другом не смогу, хоть и во имя отца покойного.
– Да нет-нет, – заторопился успокоить чуть взволнованного Касыма бывший помещик, – не собирался я тебя обременять. Да и за еду благодарствую. Есть у меня пока запасы. В дальних деревнях меня же не знают. Принимают за нищего бродячего старика – и еду подают, и одежду. Так что с голоду точно не помру, – закончил старик и, тяжело поднявшись со скамейки, прихрамывая, направился к выходу с заднего двора, откуда он и проник.
Это было начало июня 1941 года. Через несколько недель, 22 июня 1941 года по радио сообщили о вторжении германской армии на территорию Советского Союза.
Это был печальный день не только для семьи Касыма, но и для всей великой страны. Началась всеобщая мобилизация как мужчин всех возрастов, способных держать в руках винтовку, так и женщин, имеющих военные специальности.
У Касыма было пятеро братьев, и все – способные защищать страну с оружием в руках. И никто из них не собирался отсиживаться с надеждой «авось обойдется и без меня». После объявления войны они собрались в отцовском доме и обсуждали события предстоящих нелегких дней. Кто-то из братьев сам уже рвался в военкомат, кто-то предлагал дождаться повесток оттуда. Мнений было много, но все понимали, что воевать придется. Не все из братьев имели семьи, поэтому, считал Касым, им будет проще. У него-то вот как раз детей было четверо, и все мал мала меньше, и не думать, как они проживут без него, он не мог. Если всех братьев разом заберут на войну, кто же их прокормит? Такие обстоятельства жизни, обрушившиеся на его голову, наверное, беспокоили не только Касыма.
«Жена Гаяна, хоть и сильная женщина, но выдержит ли такую нагрузку? Не сломается ли? Поднимать четверых детей – легко сказать! Ладно у нее еще мать жива и здорова, сестер предостаточно. Да и его родные сестры в помощи не откажут. Наверно проживут, даже если случится непоправимое. Прав был старик Батан про войну. Не придумал ничего лишнего. Интересно было, конечно, узнать, что бы он посоветовал, если предложил бы ему помощь и где-то спрятал его. Хотя ничего хорошего, скорее всего. Он человек старого строя, а мы – нового, до этого еще никому не знакомого. Будем нести свое знамя, пока не уроним. От войны отнекиваться не получится, да и ни к чему. Наверняка первыми призовут деревенских. На Руси так уж заведено. Как работать – мужик-крестьянин и рабочий, как воевать – мужик-крестьянин и рабочий. Всегда они первые».
Разошлись по домам поздно. Касым нес на руках уже давно уснувшую десятимесячную дочь, а Гаяна молча шагала рядом с ним.
– Может, немного посидим на улице? – предложил он, взглянув на ее мрачное лицо. – Глянь, сегодня как небо сверкает от звезд! Да еще все усеяно.