Легионер - стр. 10
Кормили их, естественно, в обстановке военного положения. Как говорится, щи да каша – пища наша. Перловка, овсянка, пшено – вот основная еда. На обед – суп гороховый или щи из капусты. Было мясо в порциях или нет, Касым не знал. Может, кому-то и попадалось. Часто смеялись по этому поводу, говоря: «Ну никак мы не встретимся с мясом, кто-нибудь хоть видел его сегодня?»
Вместо чая – вода слабо-коричневого цвета, но наверняка какая-то порция заварки туда попадала. Вот и весь рацион. С голоду не помрешь, но и не зажиреешь.
К вечеру все намеченное количество землянок было выкопано. Кто не успел выполнить свою норму работ, трудился допоздна, пока не сделает.
Взводу Касыма для сна досталась тентовая палатка. Кому не хватило палаток – распределили в шалашах. Но их тоже в первый день не особо много успели построить. Какая-то часть новобранцев разлеглась под звездным небом, укрывшись плащ-палатками.
Ночью, несмотря на усталость, Касым не смог сразу уснуть, как его товарищи рядом. Глаза только закроет – перед ним появлялись жена, дети. Как они там, что с ними происходит? – все хотелось узнать. Вроде прошло с расставания-то несколько дней, а он уже скучал по ним. Сегодня хоть успел в свободное время письмо накатать. Сообщил, где будет проходить «учебку». «Может, ответит Гаяна быстро. Узнаю хоть, как она, все еще переживает, наверно. В письме написал, чтобы не слишком огорчалась. А то и дети беспокоиться начнут. Тем более еще дочь грудью кормится. С материным молоком все ее настроение переходит и к ней. Будет по ночам плакать потом. А Гаяне надо выспаться. Есть же еще остальные – трое мальчиков. За ними тоже глаз да глаз».
В шесть утра поступила команда «подъем». На сборы до завтрака отводилось полчаса. Сегодня взвод должен был идти вглубь леса на заготовку бревен для землянок.
После завтрака появился и взводный, лейтенант Смелов.
– Где Мударисов? – крикнул он собравшимся около старшины роты для получения трудового инвентаря новобранцам.
– Здесь я, – отозвался Касым. – Инвентарь получаю.
– Оставь все на месте и пойдем со мной в штаб.
– А что случилось, товарищ лейтенант? – удивился такому повороту дел Касым. – Вроде я ничего не натворил. Агитацию против советской власти не вел, словами никого не осквернял.
– Хватить ехидничать, – остановил его Смелов. – Ротный тебя вызывает.
– А… – затянул понимающе Касым. – Раз ротный вызывает, то нужно идти.
Командир роты Михайлов был в звании капитана, в возрасте лет двадцати семи. Но на вид он выглядел намного старше.
– Разрешите войти, товарищ капитан? – приоткрыв завес штабной палатки, спросил взводный. – Я тут Мударисова привел по вашему приказанию.
– Заходи, лейтенант, – отозвался ротный, – пусть Мударисов тоже проходит.
Внутри кроме капитана находились заместитель по политической части роты старший лейтенант Збруев и штабной писарь из состава новобранцев.
– Ты письмо домой на каком языке пишешь, Мударисов? – обратился Михайлов к Касыму.
– На арабском, товарищ капитан, – чуть вытянувшись, ответил он.
– А сколько тебе лет, рядовой? – вновь задал вопрос капитан.
– Тридцать три года, товарищ капитан, – отрапортовал Касым.
– Тридцать три года, – повторил Михайлов. – По-нашему это называется возрастом Христа. Ты знал об этом чего-нибудь?
– Слышал. На земле живу, да и русскими друзьями Аллах не обидел, – сострил Касым.