Легендарные герои военной разведки - стр. 28
Когда генерал Сиднев выдохся и умолк, Иван Иванович откровенно спросил:
– Товарищ командующий, разрешите узнать, что случилось? За что мне такая выволочка?
– Как за что? Не прикидывайся, Лезжов. А военно-дипломатическая академия?
Теперь все стало ясно. Три недели назад у него в полку побывал «представитель Генерального штаба», как именовали его кадровики, генерал Патрахальцев. Он подбирал кандидатов для поступления в Военно-дипломатическую академию. Предложил войти в число кандидатов и ему, Ивану Лезжову. Иван Иванович отказался. Генерал не стал настаивать, только попросил написать автобиографию и отпечатать выписку из личного дела о прохождении военной службы. Что ж, как просил, так и сделали. На том и попрощались. И Лезжов продолжал служить, не ожидая подвоха.
– Товарищ командующий, я не хочу уходить с летной работы. Согласия своего не давал.
Иван Иванович чувствовал, как его накрывает волна возмущения.
– Этот представитель Генштаба меня просто обманул. Позвоните главкому и все объясните.
Генерал Сиднев долго, испытывающе смотрел на командира полка, потом снял трубку, доложил о случившемся в штаб ВВС.
Закончив разговор, он сказал:
– Главком во всем разберется. Приказал перезвонить мне через полчаса.
Тридцать минут ожидания тянулись мучительно долго. А потом был разговор командарма с Москвой. Генерал Сиднев в основном молчал, слушал, иногда отвечал: «Да, товарищ главнокомандующий». Положив трубку, он с досадой махнул рукой:
– Удружил ты мне, Иван! А я надеялся на тебя. Они там тоже не дураки. Твою кандидатуру очень быстро провели через ЦК.
Сиднев тяжело вздохнул и посмотрел на Лезжова. Вид у того был хуже некуда. Видимо генералу его стало жалко.
– Да, просил я, просил, чтобы главком походатайствовал перед ЦК, – сказал Борис Арсентьевич. – Маршал мне ответил: «В Центральный комитет обращаться не буду». Так что испортил ты свою летную карьеру, Иван. А в академии самолетов нет, наврал тебе представитель.
Так оно и вышло. В беседе с Лезжовым это подтвердил и начальник академии генерал-лейтенант Славин.
– Видимо, представитель ошибочно информировал вас о летной подготовке. После окончания академии вам предстоит заниматься иного рода деятельностью, а именно работать за рубежом.
После генерала Славина с Иваном Ивановичем беседовал начальник курса. Объявился и «представитель Генштаба» генерал Патрахальцев. Он извинился и объяснил, что по разнарядке должен был отобрать в академию трех офицеров с высшим образованием. Только где ж их возьмешь? А у Лезжова за плечами оказалось Тамбовская летная школа, фронт с 1942 года, два тяжелых ранения и контузия, 238 боевых вылетов на дальнюю разведку, звезда Героя Советского Союза, а после войны учеба на командном факультете академии ВВС.
Ну какой же представитель пройдет мимо такого кандидата? Не прошел и генерал Патрахальцев. Теперь вот извинялся. Но Лезжову от этого не легче. Он упрямо хотел вернуться на летную работу.
Судя по всему, о неоднозначном поведении Ивана Ивановича стало известно и в ЦК партии. Его вызвали на беседу на Старую площадь.
«Удивительно было, – вспоминал в беседе со мной Лезжов, – что работник ЦК начал откровенно грубить, грозя разными карами, вплоть до увольнения из армии, исключения из партии. Я ответил, что увольнения не боюсь, без дела не останусь, а партийный билет мне вручали на фронте. В общем, беседа у нас не получилась».