Размер шрифта

Легенда о сепаратном мире. Канун революции - стр. 83

. Брусилову впоследствии говорили, что Иванов в особой аудиенции просил Царя отказаться от наступления. Царь направил его к своему начальнику штаба. Среди этих информаторов был и близкий царской семье Саблин, приезжавший из Ставки и находившийся в непосредственных отношениях с «Другом», то очень близких и интимных, то значительно охладевавших. Среди них будет и тонкий политик, делавший карьеру генерал Бонч-Бруевич, который подкапывался через Пав. Ал. и Map. Павл. под Рузского еще в 1915 г. – тогда А. Ф. не умела написать даже его фамилии и высказывала «радость», когда удастся «избавиться» от Бонча, которого, по словам Царя, «все ненавидели» (Бонч особенно свирепствовал в преследовании лиц, носивших немецкие фамилии). Но в конце октября, после «интересной беседы», длившейся час, А. Ф. «от души» желает, чтобы Царь по секрету от Алексеева повидался с ним: «так мало честных людей» – «ему лично ничего не нужно, исключительно ради тебя и всеобщего блага» просил разрешения представиться и «высказаться обо всем». Тут же А. Ф. отмечает крайнее честолюбие этого генерала. Бонч рассказывал много «прискорбных вещей». Ему удается подорвать доверие к «доброму и честному» Рузскому («дурная привычка нюхать кокаин») – не имеет оперативного плана, войска разлагаются, необходимо при Рузском иметь сильного человека, «надежного помощника», который заставил бы работать и т.д.

Каждый из этих информаторов по-своему влиял на женщину, психическое состояние которой к концу года болезненно обострилось. И естественно, что она делалась, по словам Вырубовой, «нежеланной гостьей» в Ставке.

II. «Поход» на Алексеева

Императрица встречала противодействие в своих домоганиях со стороны «фактического руководителя военными действиями», – пишут исторические интерпретаторы легенды. Наступление продолжалось «вопреки указаниям Николая». Тогда А. Ф. под влиянием «божьего человека» поставила своей целью свергнуть ген. Алексеева, чего и достигла в ноябре 16 г. Был выигран таким образом второй этап в кампании за сепаратный мир… Историю этого «похода» против Алексеева логичнее было бы изложить после обзора того, что произошло во внешней и внутренней политике в связи с возглавлением правительства «изменником» гофм. Штюрмером, когда «пацифистские позиции» как будто бы получили более прочное основание и даже вышли из потайной сферы работы «исподтишка». Однако, чтобы не прерывать начатого уже повествования о борьбе за сепаратный мир, поскольку она была связана с тем, что делалось на «полях сражения», продолжим рассказ о давлении, которое оказывала на Ставку распутинская «правящая группа».

Как относился сам Алексеев ко всем тем стратегическим советам, которые из Царского летели в Ставку? Царь писал жене 6 июня 16 г.: «Я рассказал Алексееву, как ты интересуешься военным делом, и про те подробности, о которых ты меня спрашиваешь в своем последнем письме № 511. Он улыбнулся и молча меня слушал (вопрос шел о прокладке узкоколейных дорог). Конечно, эти вещи принимались и принимаются во внимание». Такие безобидные и довольно наивные в общем заботы не могли особенно нервировать человека, в руках которого сосредотачивались все нити военных операций. По-другому могло быть, когда настойчивые советы, подсказанные со стороны случайных информаторов, могли оказывать влияние на колеблющуюся волю верховного вождя армии. У нас нет достаточных данных для предположения, что Алексеев был заражен ходячей молвой о немецкой интриге за спиной А. Ф. Единственное косвенное указание можно найти в показаниях перед Чрез. Сл. Комиссией ген. Иванова, который сообщал о своем разговоре 3 марта 16 г. с Алексеевым по поводу его устранения от главнокомандования юго-западным фронтом: «“Вы думаете, что в вашем уходе какая-нибудь моя интрига… Нет… интрига шла в Петрограде”, – говорит Иванову Алексеев и называет Распутина и прибавляет слово “каналья”, Вырубову, ей не помню, какой дал эпитет, потом называет Императрицу, Андронникова, Рубинштейна, Мануса и еще какие-то две-три жидовские фамилии, которых не помню». Председателю Комиссии хотелось, чтобы Иванов произнес слова: «немецкая партия». «Нет, он этого не сказал», – возразил допрашиваемый.

Страница 83

На следующую страницу