Легенда о сепаратном мире. Канун революции - стр. 85

Однако через месяц появляются в письмах А. Ф. некоторые предостережения по отношению к Алексееву в связи с доходящими до Царицы сообщениями. Может быть, от прибывшего из Ставки Саблина А. Ф. узнала, что «масса людей пишет гнусные письма против него (Григория) Алексееву». «Досадно», – квалифицирует она 6 сентября свое отношение к этому. «Теперь идет переписка между Алексеевым и этой скотиной Гучковым, и он начинит его всякими мерзостями – предостереги его, это такая умная скотина, а Алексеев, без сомнения, станет прислушиваться к тому, что тот говорит ему против нашего Друга, и это не принесет ему счастья» (18 сент.).«Гучков старается обойти Алексеева – жалуется ему на всех министров… и отсюда попнтно, почему Алексеев так настроен против министров, которые на самом деле стали лучше и более согласно работать, дело ведь стало налаживаться, и нам не придется опасаться никакого кризиса, если они и дальше так будут работать». «Пожалуйста… не позволяй славному Алексееву вступать в союз с Гучковым, как то было при старой Ставке. Родз. и Гучков действуют сейчас заодно, и они хотят обойти Ал., утверждая, будто никто не умеет работать, кроме них. Его дело заниматься войной – пусть уж другие отвечают за то, что делается здесь» (20 сент.). «Я прочла копии двух писем Гучкова к Алекс. и велела буквально скопировать одно из них для тебя, чтобы ты мог убедиться, какая это скотина! Теперь мне понятно, почему А. настроен против всех министров – каждым своим письмом (по-видимому, их было много) он будоражит бедного А., а затем в письмах его факты часто намеренно извращаются… Надо изолировать А. от Гучк., от этого скверного, коварного влияния» (21 сент.). «Начинаю с того, что посылаю тебе копию с одного из писем в Алексееву – прочти его, пожалуйста, и тогда ты поймешь, отчего бедный генерал выходит из себя. Гучков извращает истину, подстрекаемый к тому Поливановым, с которым он неразлучен. Сделай старику строгое предостережение по поводу этой переписки, это делается с целью нервировать его, и вообще эти дела не касаются его, потому что для армии все будет сделано, ни в чем не будет недостатка. Наш Друг просит тебя не слишком беспокоиться по поводу продовольственного вопроса». «Видно, как этот паук Г. и Полив. опутывают Ал. паутиной – хочется открыть ему глаза и освободить его. Ты мог бы его спасти – очень надеюсь на то, что ты с ним говорил по поводу писем»125. И, наконец, через месяц, 28 октября, сообщая свой разговор с Бонч-Бруевичем: «Только не говори Алексееву, что ты узнал от меня… я чувствую, что этот человек меня не любит».

В перерыв между последним сентябрьским письмом и октябрьским Царь приезжал в Царское. 9 октября тогдашний председатель Совета министров Штюрмер во всеподданнейшем докладе, между прочим, упоминал и о письмах Гучкова к Алексееву. В сделанном самим Штюрмером резюме его доклада в пункте 16-м значится: «Е. И. В. мною представлен экземпляр письма на имя ген. Алексеева от члена Гос. Сов. А. И. Гучкова с изветом на ген. Беляева, министров путей сообщения – Трепова, торговли и промышленности – кн. Шаховского, земледелия – графа Бобринского, а также на председателя Совета Министров. При этом Е. В. мною доложено, что по полученным мною из департ. общ. дел сведениям копии этого письма распространяются в десятках тысяч экземпляров по всей России… Е. И. В. соизволит указать, что экземпляр такого же письма находится у него в руках. По этому поводу он спрашивал объяснения у ген. Алексеева, который представил Е. В., что он никогда ни в какой переписке с Гучковым не состоял и что о данном письме он узнал в то же утро из письма своей жены, затем из письма ген. Эверта, который прислал ему экземпляр того же письма, распространяемого в подведомственных ему войсках, упрекая его, Алексеева, в ведении переписки с таким негодяем, как Гучков; наконец, он об этом письме узнает от Е. В. Прислал ли ему Гучков лично такое письмо – ему, Алексееву, неизвестно, и по осмотре им ящиков своего стола такого письма им не найдено. Е. В. изволил указать Алексееву на недопустимость такого рода переписки с человеком, заведомо относящимся с полной ненавистью к монархии и династии». «Его Величество, – заканчивал Штюрмер свое резюме, – изволил высказать, что для прекращения подобных выступлений достаточно предупредить Гучкова о том, что он подвергнется высылке из столиц»