Легенда о Фэй. Том 1 - стр. 33

– Ой! – неожиданно вскрикнул Се Юнь, когда кто-то замахнулся на него клинком. Юноша отпрянул и, зажмурившись, вытянул вперед бамбуковую флейту – лезвие легко отсекло добрую часть инструмента. Казалось, молодой господин не на шутку перепугался: он приподнял подол и трижды подпрыгнул на ветке, суетливо пытаясь спрятаться. Вся его одежда была продырявлена настолько, что он напоминал попрошайку с благородными замашками, мечущегося в страхе от сверкающих клинков, как испуганная крыса.

Чжоу Фэй не верила своим глазам: и это все?

Воздух рассекло несколько болтов, выпущенных из самострелов, они летели прямо в незваного гостя. Се Юнь ни с того ни с сего рванул вверх на три с лишним чи, так легко, как пушинки одуванчика уносятся вслед за дуновением ветра. От потрясения Чжоу Фэй чуть семена железного лотоса не рассыпала. Цингун Се Юня завораживал: его перемещения напоминали не то движение струящихся облаков, не то полет небожителей.

«Как же он все-таки хорош», – думала Чжоу Фэй, собирая семена обратно в ладошку.

Не успел бешеный стук сердца в ее груди успокоиться, как трое мечников снова бросились на Се Юня, но тот отчего-то просто поднял руку. Любопытство Чжоу Фэй разгорелось пуще прежнего, и она во все глаза смотрела во двор, чтобы не пропустить, что таинственный гость предпримет на этот раз. Кто бы мог подумать, что юноша вдруг отбросит свою бамбуковую флейту и закричит:

– Эй-эй-эй, хватит, хватит, я не смогу победить вас, ребята! Ой! Осторожнее, еще заколешь кого-нибудь насмерть!

Три меча тотчас уткнулись в шею «летающего небожителя», и теперь он уже точно вынужден был сдаться.

– Прошу доблестных бойцов проявить ко мне капельку милосердия, – продолжил он, изо всех сил вытягивая шею, дабы ему случайно не поранили кожу. – Если меня захотят допросить, а вы перережете мне глотку, я ничего сказать не смогу.

Ученики, сбежавшиеся на переполох, разом замолчали, толпа расступилась, и молодые бойцы один за другим склонили головы. Прибыла Ли Цзиньжун. Если зрение Чжоу Фэй не подвело, мать взглянула и в ее сторону, поэтому девочка поспешила пригнуться еще ниже.

– Глава Ли, – Се Юнь улыбнулся ей издалека и перевел взгляд на три лезвия, приставленных к его шее.

Ли Цзиньжун понимала, что у нее под носом он ни на какие уловки не пойдет, а потому невозмутимо кивнула, и все мечи, сдерживающие юношу, одновременно вернулись в ножны. Се Юнь потер шею и содрогнулся от одной мысли о том, что эти острые клинки только что чуть не отняли у него жизнь. Он достал из рукава древнюю приказную бирку главнокомандующего, посмотрел на нее и рассмеялся:

– Вот он, Аньпинский приказ: «И пусть Небеса даруют своему избраннику долгую жизнь и вечное процветание». Вещица хоть и благословенная, но меня она долгими годами свободы и счастья не одарила.

Ли Цзиньжун, мельком взглянув на бирку в его руке, ехидно произнесла:

– Создавая печати с такими словами, император Цинь наверняка надеялся, что они веки вечные будут хранить его потомков, и что в итоге? Династия, продержавшаяся всего два поколения, восстание Ван Мана, бегство неспособных наследников – все, над чем так усердно трудятся императоры, будь то хорошее или плохое, каждый раз в одночасье оборачивается прахом.[46]

Чжоу Фэй никогда раньше не слышала от своей матери столь длинных речей, даже подумала ненароком, не вселился ли в нее сам Чжоу Итан.