Легче перышка - стр. 31
– А это что? – спросила она, глядя на большой экран на приборной панели кокпита.
– Этот экран показывает состояние нашего грузовика, температуру двигателя, давление пара и масла, обороты винта и многое, многое, другое.
Большая папина рука нежно погладила ее по головке. Она посмотрела не него, улыбнулась, ей очень нравилось, когда отец брал ее с собой на работу в рейс. Находясь в теплой и уютной кабине большого одноместного грузового дальнобоя, было очень приятно осознавать свою причастность к происходящему, вдыхать запах машины, ощущать вибрацию и мощь небесного грузовика, под завязку нагруженного тяжелой железосодержащей рудой. Синее-синее небо и белые, до рези в глазах, облака окружали их маленький и уютный наполненный детским счастьем мир.
– Ну что вкусно? – голос Боско вывел Таню из тумана воспоминаний.
Она не заметила, как он подошел, посмотрела на него долгим взглядом, прежде чем ответить.
– Да, очень! Никогда такого не ела, – отправила очередную порцию в рот.
Боско дежурно кивнул, объяснил, зачем пришел.
– Пять минут назад общался с одним человеком, – начал он без предисловий.
– С каким человеком? – спросила Таня, праздная жизнь отключила ей мозги.
– С таким! – Боско раздраженно указал пальцем вверх. – Всё! Лавочка закрывается, завтра вылетаем, «Жужака» готов!
Таня чуть не подавилась мороженным.
– Как? Нам еще три дня отдыхать! – растерянно смотрела на Босса.
– Нет, завтра утром мы отправляемся, уже все согласовано. В восемь утра должны быть на борту. Проверка систем и всё, в плавание. Знаешь, я даже рад, надоело это подвешенное состояние, такое не по мне, – признался он.
Было видно, что нервничает.
– А я бы еще повисела, – произнесла Таня.
– Наслаждайся до завтрашнего утра, – бросил Боско, не обращая внимания на её реплику, развернулся, зашагал прочь, чтобы оповестить остальных.
Оставил Татьяну в растерянности.
– Как его нет? – спросила Таня, разрыдалась.
Узнать такое в тринадцать лет было очень больно. В прихожей крохотной квартирки стояли и неловко топтались почтальон и полицейский, за их спинами пряталась полная соседка, сочувственно всхлипывала, вытягивала шею, чтобы рассмотреть девочку из-за мужских спин. Таня держала бумагу, оповещающую её о том, что ее отец погиб. Его грузовик разбился, отказал двигатель. А теперь вместе с ним погибла и ее жизнь, хотя он не был ее отцом, просто отчим, чужой для нее человек, ставший роднее всех родных, который любил ее по-настоящему, как может любить только очень родной человек. И она в ответ любила его, как самого хорошего, доброго и ласкового отца на свете. После смерти мамы, он не исчез, не бросил и не предал ее, остался рядом защищать и оберегать. Теперь уже он никогда не вернется со сладкими подарками из своего рейса. Таня в тринадцать лет осталась одна-одинешенька в чужом жестоком мире.
В дверь тихонько постучали. Было поздно, она не могла уснуть.
– Кто там? – негромко бросила в пустоту роскошной комнаты.
Прислушалась, ожидая ответа.
– Это я, Том, – послышалось из-за двери.
Таня встала с кровати, накинула казенный халат, легкой походкой подошла и открыла.
– Проходи, – негромко бросила.
Махнула рукой, приглашая за собой, уселась на кровать, вопрошающе смотрела на Тома. Тот был слегка растерян. Таня была рада, что ее ночная меланхолия рассеялась.