Ледяная магия - стр. 47
— Доброта от происхождения не зависит, иной почтенный человек хуже распоследней ведьмы. Хорошо навешивать ярлыки, думать не надо.
Гордон понял, камешек в его огород, но не ответил.
Пока мы завтракали, гвардейцы раздобыли лошадей, и у таверны нас поджидал уже конный отряд с двумя заводными, нагруженными поклажей. Инквизитор участливо осведомился, умею ли я ездить верхом. Увы, пришлось устроиться позади Гордона и, чтобы не упасть, вцепиться в него руками. Пусть порадуется, сам вчера хотел жарких объятий.
Отряд тронулся, взяв курс на Перекоп.
— Сбежать не хотите? — вопрос прозвучал неожиданно.
Мы давно выехали за околицу и тряслись среди белоснежных полей. Впереди маячила кромка леса.
Стиснув зубы, буркнула:
— Не дождетесь!
Так вот для чего Гордон затеял фарс с доказательством невиновности, надеялся, будто сбегу, расписавшись в совершенном убийстве. Тогда бы не пришлось собирать доказательства, можно было сжечь ведьму и сдать дело в архив.
— Жалеете, что не украсили статуей лестницу Второго отдела? — продолжал издеваться инквизитор.
Захотелось разжать пальцы и спрыгнуть в глубокий снег, но сдержалась. Провокатор именно этого и добивался. Убита при попытке побега, и концы в воду, грамота на полочку. Только фиг им! Анаис был хорошим человеком, и я узнаю, кто с ним расправился. Интуиция подсказывала, искать надо в Перекопе: вряд ли чужак слышал обо мне. Выходит, по городу спокойно разгуливал маг, а то и ледяной колдун.
Поджав губы, процедила:
— Я не привыкла убивать людей.
И не хочу начинать. Смотреть, как они стремительно коченеют, и самой корчиться на земле, не зная, смогу ли встать и, если да, то когда.
Разговаривать с собеседником, не видя его лица, тяжело, не поймешь, о чем он думает, хмурится или улыбается, когда молчит. Хотя Гордон, определенно, издевался, пользуясь моим незавидным положением.
— Я уже понял, что вы чрезвычайно миролюбивы, осталось только это доказать.
— Надеюсь, позволите, а не сделаете вид.
Признаться, я опасалась последнего, того, что Гордон Рэс лишь изобразит видимость правосудия.
— Все будет честно, — пообещал инквизитор и, словно почувствовав, что еще немного, и ползу с конского крупа, подтянул за руки. — Надо иначе вас усадить, — с самым серьезным видом заметил мужчина. — Неужели вообще никогда верхом не ездили?
— Нет, зачем мне?
— Обычно деревенские, — тут старший следователь ненадолго запнулся и немного смягчил определение: — жители провинции ладят с лошадьми.
— Ну извините, — кисло скривилась, — не довелось. Лошадь надо кормить.
— Вы еще скажите, аптекари по соседям побираются! — обернувшись, рассмеялся Гордон.
Толкнуть бы его, но нельзя, даже не потому, что инквизитор, а потому, что упаду. Хорошо ему, папиному и маменькиному сыночку, не всем так повезло. Столичным хлыщам трудно представить, каково одинокой травнице с ребенком. Чудо, что матушка сумела вырастить, образование дать, пусть милостью мэтра Олуша, но все же. Постаралась вместить все мысли во взгляд, которым одарила Гордона. Кажется, понял — улыбка сползла с лица.
— То есть лавку вы купили сами?
Догадливый! А ведь про родителей спрашивал, неужели решил, будто аптеку любовник подарил? Так его отсутствие мы тоже выяснили. Не заморозила же я прежнего владельца и заняла его место!
— Не так давно последний платеж в городскую казну внесла. Это только в столице, — с удовольствием вонзила в Гордона невидимую шпильку, — люди в деньгах купаются.