Лебединая Дорога (сборник) - стр. 88
Однако тут на улице появились люди, перед которыми толпа немедленно раздалась. Роскошно одетый, сопровождаемый вооружёнными слугами, ехал на серебристом коне иноземный вельможа. Короткое копьё покачивалось в его руке, на левом кулаке, на кожаной рукавице, беспокойно топтался злой охотничий сокол…
Лорд Годвин Эдрикссон смотрел поверх голов: торговый город иного не заслуживал. Только это и можно было прочесть на худом лице лорда Годвина – и более ничего. Впрочем, отца Ансгара он разглядел и приготовился уже склонить голову перед святым человеком. Но заметил рядом с ним викингов и пригляделся внимательнее – не нужна ли защита? И в это время сильная рука схватила серебристого коня под уздцы!
Испуганный сокол вслепую ринулся с хозяйской руки и жалобно закричал, подхваченный путами. Верные слуги без приказа устремились вперёд – проучить наглеца. Не получилось. Рослый малый расшвырял их, как соломенные чучела. И встал перед вельможей:
– Надо мне поговорить с тобой, лорд Годвин Эдрикссон!..
Слуги поднялись, но повелительный жест хозяина их остановил.
– Что тебе нужно, викинг? – спросил Годвин сурово, не давая пятиться храпевшему жеребцу.
– Этельстан сын Вульфхеда приветствует тебя, Годвин!
Вельможа вздрогнул от неожиданности и наклонился в седле, впиваясь взглядом в обветренное, бородатое лицо.
– Я знавал человека, носившего это имя… – с угрозой проговорил он наконец. – И ты, пожалуй, даже похож на него, хоть он и был помоложе. Не тревожь его памяти, этот человек давно погиб!
– Он не погиб, лорд Годвин, – сказал Этельстан тихо. Годвин смотрел на него по-прежнему сурово, но что-то в нём уже дрогнуло. Этельстан не опускал перед ним глаз.
– Здесь есть люди, – сказал он, – которые подтвердят тебе, что я – это я. А если ты уже и не помнишь, как разламывал хлеб в доме моего отца, а я подавал тебе вино, так я сбрею бороду и покажу тебе знак на моём горле, его-то ты, я думаю, узнаешь!
И с чувством перекрестился, обратясь к церкви.
Хельги не понял ни того, что говорил Этельстан, ни того, что отвечал ему Годвин. Но потом он увидел, как лорд англов спрыгнул с седла и подошёл к Этельстану, не глядя бросив слугам поводья. Они обменялись ещё несколькими словами. А потом Годвин положил руки ему на плечи и долго молча смотрел на него, забыв о доброй сотне направленных на него глаз… И когда они вместе двинулись по улице, их проводил растерянный ропот. Как видно, всякие чудеса бывают на свете!
– Твоя мать всё ещё льет слёзы по сыну, – говорил Этельстану лорд Годвин Эдрикссон. – А жена твоя Гита прогнала уже троих женихов, и, по-моему, собирается в монастырь…
Этельстан так и остановился, лицо его посерело:
– Моя Гита?
– Твоя Гита, – ответил лорд Годвин. – Я вижу, вы оба плакали друг о друге, и оба напрасно. Она всё молится о мире для твоей души, но теперь, мне кажется, я порасскажу ей немало интересного, когда вернусь домой… Или, быть может, ты обрадуешь её сам?
В тот же вечер, когда Хельги шёл по берегу со своими людьми и Торгейром, его окликнул незнакомый голос:
– Виглафссон… постой, Виглафссон.
Поистине это был день неожиданных встреч! Хельги остановился. У воды на гнилом бревне сидел человек, закутанный в плащ, и капюшон плаща спадал ему на лицо. Хельги сказал:
– Не велика ли честь для бродяги, чтобы я останавливался? Может быть, я ещё должен что-нибудь тебе подарить?