Лавсаик Святой Горы - стр. 10

Вселенский Патриарх Иоаким III, 1902 г.

Итак, он явился на вожделенную Гору и, сообразно первосвятительскому его достоинству с великим торжеством встреченный в Великой Лавре и келлиях, постави на камени нозе свои и исправи стопы своя (ср.: Пс. 39, 3) – иными словами, вступил на путь безмолвно-смиренного пребывания. Этот последний великий наш этнарх[43] навеки останется ослепительным метеором на небосклоне Святой Горы. Он указал путь, подобающий иерархам Христовым, когда служению их по той или другой причине положен предел. Более чем десятилетнее его пребывание среди смиренных насельников долго будет пленять сердца последующих иноков и уклонять их любящий взор к Милопотаму. Стоило ему появиться на Афоне, и все здесь переменилось к лучшему. Стали затихать междоусобия в монастырях с разноплеменной по составу братией. Споры между главенствующими и зависимыми обителями утратили прежнюю остроту, ибо те и другие возложили упование на правый суд благодатного мужа, который он и совершил вскоре с высоты патриаршего трона. Вкратце сказать, он вдyнул в иноческую стихию душу живу (ср.: Быт. 2, 7) и уготованную к глубоким историческим переменам, которые сподобился предузнать, будучи и сам уготован для Небесного Иерусалима. По Промыслу Божию он был восхищен, чтобы не видеть грядущих бед Церкви и своего народа[44], не слышать их безудержных критиков и злопыхателей. Его истинно христианское, терпеливо-мудрое руководство нацией ныне признается всеми как насущно необходимое, но семь светильников Откровения, к несчастью, уже угасли в алтарях своих, и Ангелы хранители первых церквей Христовых[45] пребывают ныне в изгнании.

Став благословением Божиим для Святой Горы, прибытие Патриарха не только безмерно вдохновило ее насельников, но и вызвало небывалый приток боголюбцев, спешивших сюда, чтобы разделить с великим иерархом его добровольное уединение. Но особенно мы, монашествующие, использовали любую возможность получить первосвятительское благословение. Порой, не имея сил беседовать с каждым, он выходил на балкон и спрашивал, какая у кого нужда, а узнав, что большинство пришедших просит благословить их на продолжение иноческого подвига, кротко извещал, что не может всех принять, и после общего благословения с миром отпускал. Но, не зная устали в молитвенном делании, Патриарх приходил в ближайший к Милопотаму Иверский монастырь ко всем агрипниям, которые и возглавлял, проводя на ногах десять часов кряду и еще два часа за Божественной литургией. В Карею же поднимался он по великим праздникам, и память тех, кто присутствовал тогда за службами, доныне хранит библейский облик Первосвятителя, окруженного десятками иереев и диаконов, агиоритов и пришельцев, в византийских и русских золотых ризах. Он поистине услаждался беседой с простыми духовниками, а любимым местом его посещений был Кавсокаливийский скит с иконописным домом Иоасафеев в нем. Часто бывал он и у нас в Дионисиате, ради проживавшего здесь проигумена[46] Иакова, с которым они часами беседовали наедине о духовной жизни и делах церковных. Ежедневно являясь в храм к Божественной литургии, он возвышался в алтаре, подобно непоколебимому дубу, и со всяческим благоговением внимал совершающемуся священнодействию. Святогорские отцы, особенно эримиты и аскеты