Лавина любви - стр. 5

Администратор приветливо улыбается мне и даже не спрашивает, заказан ли у меня столик. Нашу семью в этом ресторане хорошо знают. Папа был его соуправляющим, пока не стал владельцем крупного федерального канала.

Нехилый поворот, да?

Папулик – пример того, что жизнь в любой момент может повернуться на сто восемьдесят градусов. Важно лишь быть готовым к этому.

И, кажется, это уже его девиз по жизни.

Папа не окончил вышку, но стал важной фигурой в шоу-бизнесе. Он, если верить рассказам, долго не хотел заводить семью, но потом женился на маме спустя пару месяцев знакомства. Правда, они так же быстро развелись, но в этом нет ничего необычного. А вот то, что папа год назад женился во второй раз, до сих пор вызывает во мне все стадии принятия горя. Кроме последней и самой важной. Собственно, самого принятия.

Антонина.

Так могут звать только бабулю «божий одуванчик» или конченую стерву – «акулу бизнеса». Угадаете, кем является моя мачеха?

Я готова дать на чай всем сотрудникам ресторана разом, лишь бы небеса сжалились надо мной и Антонина (или Тонечка, как мегеру ласково зовет мой папа) сегодня вечером осталась дома.

Если я хоть одним рецептором учую удушливый аромат духов этой женщины, то, клянусь, выверну желудок на поднос ближайшего официанта.

Меня провожают к нашему любимому с папой столику – в углу зала, у панорамного окна.

Хороший знак. Однако я вся – клубок из нервов. Столик спрятан за ширмой, и непонятно, кто за ней сидит.

Когда до ширмы остается несколько шагов, я ощущаю, как желудок подпрыгивает, грозясь вывернуться наизнанку. Не надо было давать даже мысленные клятвы…

– Ну и лицо, Снежаночка, – кривит нос мачеха, когда я предстаю перед семьей. – Туалет прямо и налево.

Проигнорировав выпад мегеры и желание рассказать ей, где выход, я перевожу взгляд на папу. Он широко улыбается мне и указывает на место напротив себя:

– Садись, Снеженька. У меня отличные новости!

То, что во мне ядерным взрывом убило присутствие Антонины, оживает благодаря папуле. На его пухлых щеках виднеются ямочки, которые появляются всякий раз, когда он улыбается, а карие, такие же, как у меня, глаза довольно блестят.

Я располагаюсь за столом, сгорая от нетерпения. Но новости приходится еще немного отложить, ведь официант останавливается у нашего столика, чтобы принять заказ.

Терпеть не могу, какой дотошной может быть мачеха. Кажется, мы полчаса ждем, пока она сделает выбор. Водит по меню наманикюренным пальчиком, кривит алые губы:

– Мне бы что-нибудь без сахара, глютена и лактозы!

Воды?

Пока Антонина определялась с заказом, я, кажется, постарела примерно на тысячу лет. И официант тоже. Мы с папой, даже не заглядывая в меню, называем ему любимые блюда, и бедный парень уходит.

Что ж. Теперь самое главное. Не терпится!

– Что за новость, папочка? – подпираю подбородок руками.

Пока Антонина вздыхает – «Кто же ставит локти на стол?» – папа довольно расправляет плечи и заговорщически улыбается.

– Я выбил тебе хорошее место на съемках! – потирает ладони он, а я даже дослушать не успеваю – уже радостно пищу.

– Спасибо! Спасибо, папочка!

– Проект классный…

– Ура!

– Популярный будет, я тебе обещаю.

– Супер!

– И начало съемок уже через неделю.

– Неделю? А как же сценарий? Разве я успею его прочитать и выучить?

Антонина вдруг злодейски улыбается, и мне хочется метнуть в нее вилку. Какого дьявола эта сатана портит момент моего триумфа? Ведь именно о нем я буду вспоминать годами, мечтательно улыбаясь. О нем буду вещать, стоя на сцене во время вручения «Оскара».