Лапочки-дочки из прошлого. Исцели мое сердце - стр. 30

— Нам вот столько, — вторая отстраняется от меня, показывая четыре пальчика.

Заставляю себя отпустить детей, обхватываю ладонями свои пылающие и почему-то влажные щеки. Шумно выдохнув, поднимаюсь на ноги.

— Какие вы взрослые, — шепчу с нежностью. Смахиваю соленые капли. Откуда они? Зачем? — С днем рождения, солнышки, — подаю им руки, в которые они охотно вкладывают свои крохотные ладошки.

Я никогда не знала, что такое материнский инстинкт. И вряд ли доведется испытать его... Однако раскаленная лавина, что прямо сейчас низвергается в моей груди, кажется, гораздо острее и реальнее. В солнечном сплетении жарко и… больно. Словно из меня вырвали кусок, заполнив дыру кипящей магмой. Она разъедает меня изнутри, пока я просто стою и держу за ручки чужих детей.

Очнувшись, убираю от них ладони, делаю шаг назад. Девочки не теряются: пользуясь моментом и моим ступором, огибают меня и мчатся к торту. Теперь, когда я их все равно рассекретила, они могут без стеснения исследовать вкусный сюрприз.

Неосознанно любуюсь ими.

Какие же крошки по сравнению с громоздкой, объемной конструкцией. Будто муравьишки, суетящиеся у подножия высокой горки, под которой укрылся их дом.

Носятся вокруг подставки, подпрыгивают, пытаясь рассмотреть верхушку, оформленную в виде лесной поляны со сказочными зверушками. В середине — сахарные фигурки двух рыжеволосых фей с крылышками. В честь именинниц.

— Это ты для нас сделала толт? — восхищенно тянет кудряшка, которая чуть ниже ростом. Если не акцентировать внимание, то разница не столь заметна — всего несколько сантиметров. Но я почему-то улавливаю такие мелочи.

— Да, Машенька, для вас, — соглашаюсь на автомате. И только потом думаю о том, что могла перепутать двойняшек. Я ведь видела их всего один раз, возле кафе. Но малышка не спорит и не исправляет меня. Значит, я не обозналась.

— Кла-ассный кар-равай, — четче проговаривает Ксюша. Тянет ручку к капкейкам, касается пальчиком творожной шапки — и, прикрыв глаза от удовольствия, слизывает крем. — Вку-усно, — причмокивает.

Не мешаю ей. Не останавливаю.

Розочку мне придется подправить, пустые места между кексами — скрыть. Но я не чувствую ни раздражения, ни усталости. Наоборот, готова немедленно приняться за дело, чтобы у маленьких нетерпеливых хулиганок был лучший торт. И идеальный день рождения.

— Подар-рок, — восклицают хором. — От мамы, — не унимаются.

Я обязана возразить. Не тешить их ложными надеждами, но… сегодня у девочек праздник. И я не хочу их огорчать. Поэтому молчу. Не подтверждаю, но и не опровергаю их слова.

— О господи боже мой, вот вы где! — скрипучий, повизгивающий голос разрушает нашу хрупкую идиллию. — Нужно вернуться в зал, иначе ваш папа мне шею свернет.

Мы втроем как по команде стреляем взглядами в сторону двери. Появившаяся на пороге брюнетка застывает, несколько секунд изучая нас.

— Вера, у вас все готово? — не сводя с нас глаз, лепечет сбивчиво. — А что вы тут делаете?

Опомнившись, она шагает к нам, отбивая ритм тонкими шпильками по плитке.

— Мы тут живем, — девчонки одновременно упирают руки в бока. Становятся передо мной, будто защищая от злой и вредной тети. Хотя я больше волнуюсь из-за их отца. Он уж точно не пощадит ни меня, ни мое начальство.

— Конечно, все готово, Инна, — небрежно бросаю. — Как и договаривались, — киваю на многоярусный торт. — А вы умудрились детей потерять?