Кыся в Голливуде. Дорога к «звездам» - стр. 61
Чего делать на скорости сто двадцать километров в час, конечно, не следовало. Наша огромная машина непроизвольно вильнула из крайнего правого ряда в средний, и обгонявший нас голландский автобус от ужаса истерически засигналил и замигал всеми своими фарами…
Водила тут же вывернул руль вправо, вернулся в свой ряд и, глядя теперь только вперёд, жёстко повторил уже даже без намёка на вопросительную интонацию:
– БАРМЕН…
И физиономия Водилы застыла с неподвижным, жутковатым и беспощадным выражением лица рабочего из скульптуры «Булыжник – оружие пролетариата». Я когда-то про такие скульптуры видел целую передачу по телевизору…
На подъезде к Ганноверу мой Водила знал уже всё!
Последние полчаса, видимо, на нервной почве, а попросту говоря, на обоюдном вздрюче, наш телепатический Контакт, по доктору Шелдрейсу, превратился в быстрый диалог двоих, понимающих друг друга не только «с полуслова», но и «с полувзгляда».
Так мы с Водилой в жилу настроились на одну волну! О чём этот симпатяга Ричард Шелдрейс даже и мечтать не мог в своей Англии. Он и не подозревал, что два обыкновенных, беспородных русских – Я и Водила – настолько расширят границы его теории.
– На чём этот убивец должен за нами ехать? – спрашивал Водила и внимательно поглядывал по сторонам и в оба зеркала.
«Микроавтобус „тойота“ с мюнхенскими номерами – „М-СН“…»
– По-ихнему это «М-ЦеХа». А цифры запомнил?
«Нет. С цифрами у меня с детства заморочки…»
– Ну ты даёшь, Кыся… Цифры же – самое главное! Что ещё говорил Бармен?
«Что это его последнее дело. Потом он уходит на покой».
– Покой я ему, суке, гарантирую. А кто из двоих должен меня на тот свет отправить?
«Или Лысый, или тот – из „тойоты“. Но тогда и Лысого с тобой вместе».
– Ага… А они ху-ху не хо-хо? Бляди!
«Как только они перегрузят кокаин – ты им больше не нужен…»
– Я им уже не нужен, Кыся. Перевёз «дурь» через границу – и ладушки… Когда в деле корячатся такие бешеные бабки и торчат такие крупные фигуры, как говорил Бармен, – кто же меня в живых оставит? Так что ты, Кыся, если что начнётся – не высовывайся. Я и сам справлюсь…
«Дурак ты, Водила! Мы с Шурой никогда своих не закладывали! Учти, те оба с оружием…»
– Хер я положил на их оружие. Не боись, Кыся, – прорвёмся. И ещё шороху наделаем. И на ночёвку в Нюрнберге пусть они не рассчитывают. Сейчас в Ганновере пообедаем с тобой, заправимся под завязку и почешем мимо Нюрнберга с песнями аж до Мюнхена. По дороге они с нами ни хрена не сделают. А там поглядим…
«Сколько мы уже от Киля проехали?» – спросил я.
– Километров двести пятьдесят. А что?
«А до Мюнхена ещё далеко?»
– Примерно шестьсот с небольшим. Тебе-то это зачем?
«Устанешь так, что они нас голыми руками возьмут…»
– Не смеши меня, Кыся. Когда я работал на внутрисоюзных рейсах – я по полторы тыщи вёрст без сменщика и без отдыха шуровал по нашим советским колдоёбинам и выёбинам. И на чём?! На стошестидесятисильной «шкоде» с рефрижератором!.. А у нас с тобой почти четыре сотни лошадей вот под этим шведским капотом. И дорожка – лабораторная… Об чём ты, Кыся! Как говорят в Одессе – мне с вас смешно.
«Ты тогда был моложе…»
– Зато сейчас я умнее. Гляди, Кыся, как эта лайба ходит! – И Водила пошёл на обгон грузовика Лысого. Я вообще-то ни хрена не понимаю в вождении автомобиля, но, по-моему, Водила это делал мастерски!