Курсант Империи – 4 - стр. 11
– Господь – пастырь мой, – его голос звучал ровно, несмотря на учащенное дыхание, – на пажитях зеленых Он покоит меня.
Толик импровизировал с отчаянием человека, который знает, что проигрывает. Стулья, вазы, даже бронзовый бюст моего деда по совместительству – основателя данного медцентра – все шло в ход. Но андроиды просто обходили препятствия, неумолимо приближаясь.
Наша сладкая парочка – Папа и Асклепия сражались спина к спине. Сержант орудовал своими пудовыми кулаками-дубинами с яростью берсерка, а Асклепия демонстрировала неожиданную эффективность в ближнем бою. Она явно перенастроила свои протоколы, и теперь каждое ее движение было направлено на защиту обожаемого ею "Виктора Анатольевича".
В отчаянии я схватил огнетушитель и начал создавать облака пены, пытаясь дезориентировать андроидов. Белая пена покрывала пол, делая его скользким, и несколько Эпион потеряли равновесие. Но это была только отсрочка.
Первым из нашего отряда пал Толик. Две Эпионы обошли его с флангов, пока он замахивался очередным предметом интерьера. Инжектор коснулся его шеи – мягкий щелчок, неслышный в шуме битвы. Глаза друга мгновенно остекленели, на лице расцвела блаженная улыбка, и он осел на пол как сдувшийся воздушный шарик.
– У нас потери! – мой крик потонул в реве Папы.
Сержант, увидев своего падающего бойца, впал в боевой азарт. Он прорвался к Толику, круша андроидов направо и налево, но в этой слепой ярости открылся. Эпиона скользнула под его размашистый удар, инжектор мазнул по бедру.
– Ах ты су… – Папа покачнулся,
Еще пара щелчков пистолета, после чего сержант сделал два неуверенных шага и рухнул прямо на Толика.
Так они и лежали в обнимку, мирно посапывая, и в этой картине было что-то умилительно трогательное – два воина, нашедшие покой посреди битвы, если бы не вся серьезность ситуации.
– Виктор Анатольевич! – вопль Асклепии был полон такого отчаяния, что на мгновение я усомнился – может ли машина чувствовать?
Наш гигант Кроха держался дольше всех. Его масса требовала увеличенных доз. Первое касание инжектора он проигнорировал. После второго начал щуриться. Третье заставило покачнуться. Но великан-новгородец продолжал сражаться, размахивая кулаками все медленнее, как заводная игрушка с садящейся батарейкой. Потребовалось еще три дозы, введенные почти одновременно, чтобы Кроха начал оседать.
– Плохие… куклы… – пробормотал он медленно, покачиваясь на ногах и мотая головой в попытке стряхнуть со своих глаз пелену.
Теперь нас осталось всего четверо, стоящих спина к спине в центре холла. Вокруг – обломки мебели, поверженные андроиды, лужи гидравлической жидкости, смешанной с пеной из огнетушителя. При этом все еще функционирующих и лезущих на нас Эпион было больше двадцати. Они сомкнули кольцо, медленно, неумолимо приближаясь. В их движениях не было спешки – они знали, что победа близка.
Мое дыхание было рваным, сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Рядом Капеллан тяжело опирался на свою импровизированную дубину-костыль, пот струился по его лицу. Навряд ли это от усталости, скорее действие тех чертовых коктейлей, которыми нас пытались отравить медсестры. Мэри все еще сжимала нож, но ее обычная грация сменилась неровной походкой. Только Асклепия оставалась бодренькой, готовясь защищать своего Виктора Анатольевича до последнего.