Курсант Империи – 3 - стр. 8

Капеллан кивнул и перешел к делу:

– Так, план следующий. Александр, проводи капитана Бекетову до аэролета. Пусть готовит машину к вылету, если она еще способна взлететь. Мы с остальными вернемся в камеру, проверим результаты. Если матка жива – добьем.

Он протянул руку к Яне:

– Капитан, ваш сканер.

Яна отдала устройство, все еще пошатываясь. Я сделал шаг к ней, готовый подхватить, но вдруг передумал. План, формирующийся в голове, требовал моего присутствия в камере мамаши-богомолихи.

– Старшина, – сказал я, стараясь звучать буднично. – Можно Толику проводить капитана. У него опыт работы с аэролетной техникой, сможет помочь с предполетной подготовкой.

Толик, который как раз отряхивал пыль с брони, замер:

– Чего? Какой опыт? Санек, ты о чем?

Но я уже повернулся к нему, многозначительно глядя в глаза:

– Ты же помогал техникам на базе с обслуживанием. Помнишь?

Толик секунду соображал, потом понял, что я даю ему шанс избежать возвращения в пещеру. В его глазах мелькнула благодарность:

– А, да, точно! Конечно, помогал. Я отличо разбираюсь в… в турбинах и прочем.

Яна смотрела на меня, и в ее взгляде я прочитал целую гамму эмоций – удивление, обида, разочарование. Она явно ожидала, что после того, как я закрыл ее от взрыва, буду при ней до конца. А я вместо этого передаю ее своему дружбану, как эстафетную палочку. Ее губы сжались в тонкую линию, но вслух она ничего не сказала – только отвернулась, демонстративно обращаясь к Толику:

– Пойдем, боец, раз ты такой специалист по турбинам.

Толик подхватил ее под локоть, помогая идти. Она прихрамывала – видимо, при падении повредила лодыжку. Перед тем как скрыться в туннеле, ведущем к выходу, она обернулась и посмотрела на меня. В этом взгляде было все – и благодарность за спасение, и обида за кажущееся предательство, и что-то еще, чему я не мог дать название.

– Удачи там, внизу, – сказала она, но по интонации было понятно, что она имела в виду совсем другое.

Когда их шаги стихли в отдалении, Капеллан повернулся ко мне и остальным:

– Есть живые сигнатуры. Глубоко в камере, десять-двенадцать особей. И что-то большое… очень большое. Значит, матка жива.

Мы двинулись обратно по туннелю, к месту взрыва. С каждым шагом запах гари становился сильнее, температура росла – камень все еще излучал жар от вакуумной детонации. Когда мы добрались до эпицентра, я невольно присвистнул.

Туннель изменился до неузнаваемости. Там, где раньше был относительно ровный проход, теперь зияла оплавленная пещера неправильной формы. Стены превратились в стекло – порода расплавилась и застыла причудливыми потеками. На потолке и стенах виднелись странные отпечатки – силуэты богомолов, навечно впечатанные в камень. Сами насекомые исчезли, испарились в чудовищной температуре, оставив только эти тени, как жители Хиросимы на стенах домов.

–"И превратил города их в пепел, осудив на истребление и показав пример будущим нечестивцам" – грозно прошептал Капеллан.

От богомолов, попавших под удар, не осталось ничего – даже хитиновых осколков. Полная аннигиляция. Но сканер показывал жизнь дальше, за завалом из обрушившихся камней, который теперь частично перекрывал вход в камеру матки.

Пробираться через этот завал было сложно. Мэри шла первой, прокладывая путь, Кроха расчищал крупные обломки, я и Капеллан прикрывали с флангов. Без бомбы двигаться было легче, но ощущение опасности никуда не делось – мы шли добивать раненого зверя, а такие особенно опасны.