Курсант Империи – 2 - стр. 20
К концу четвертой минуты этой бойни штрафники наконец поняли, что давление ослабло. Первым среагировал знакомый голос – сержант Рычков, наш Папа, прорычал у меня в ухе своим фирменным басом:
– В контратаку, сукины дети! За Императора и Россию! Мочи тварей!
Остатки роты ответили в эфире яростным боевым кличем, больше похожим на вой раненых зверей, и бросились в атаку, выставив вперед плазменные штыки и выплевывавая последние патроны в упор в морды оставшихся богомолов.
Последние насекомые наконец дрогнули. Что бы ни удерживало их, заставляя игнорировать инстинкты, – оно ослабло. Уцелевшие метнулись врассыпную, пытаясь спастись бегством. Но куда там – перекрестный огонь накрыл и их. Моя турель добивала бегущих короткими очередями, штрафники расстреливали тех, кто пытался укрыться за трупами собратьев.
Последний богомол – жалкий недомерок с оторванной клешней – попытался доползти до леса. Кто-то из штрафников неторопливо подошел и всадил плазменный штык ему в голову. Насекомое дернулось и затихло. Капеллан! Тоже живой…
Тишина, внезапно обрушившаяся на поляну, казалась оглушительной после грохота боя. Я отпустил гашетку, и турель замолкла с последним механическим выдохом. Внизу штрафники медленно приходили в себя. Теперь, когда непосредственная угроза миновала, стало видно, в каком они состоянии. Кто-то упал на колени, не в силах больше стоять. Кто-то сполз по стволу дерева, оставляя кровавый след. Но все смотрели на мой броневик, еще не зная, кто в нем, и смеялись от счастья…
Я увидел Толика – слава Богу, живого! Он сидел на поваленном стволе, зажимая рану на бедре. Рядом возвышался Кроха, на его броне виднелись глубокие царапины от богомольих клешней, но великан стоял прямо, поддерживая какого-то бойца без сознания. Мэри методично вытирала свой клинок о труп богомола, ее броня была залита зеленой и красной кровью в равных пропорциях.
Подумав секунду, я улыбнулся и включил внешний динамик. Надо же было что-то сказать, обозначить свое героическое появление. Постарался, чтобы голос звучал максимально небрежно, словно спасение роты от неминуемой смерти – обычное дело:
– Дамы и господа, мне начинает надоедать в последнюю минуту приходить на помощь своим нерадивым товарищам. Вчера у Периметра, сегодня здесь…
Ощущать себя героем это приятно.
Глава 5
Я направил броневик к остаткам роты, меся механическими ногами многочисленные трупы богомолов. Задача пройти оказалась нетривиальной – мертвые насекомые устилали поляну плотным ковром, и каждый шаг сопровождался мерзким хрустом раздавливаемых хитиновых панцирей.
Когда до наших осталось метров десять, я заглушил двигатель и открыл люк. Свежий воздух ворвался в кабину, принося с собой богатый букет ароматов – пороховая гарь, паленая плоть, богомолья кровь и тот неповторимый запах страха вперемешку с адреналином, который источают люди после боя.
Вылезать из броневика оказалось сложнее, чем залезать. Во-первых, машина все еще стояла в режиме шагохода, так что до земли было метра четыре. Во-вторых, руки все еще подрагивали после пережитого. В-третьих… ну, герои в фильмах как-то грациознее спускаются со своих боевых машин.
Я неуклюже сполз по броне, зацепился ногой за какой-то выступ, чуть не грохнулся лицом вниз и в последний момент ухватился за манипулятор передней ноги. Повис как сосиска на вилке, только потом попытался эффектно спрыгнуть.