Курс на север - стр. 19
Из личных записей Дока, год тридцать пятый третьего столетия, 20.12.:
«Почему мы все здесь сидим? Потому что у каждого из нас есть проблема серьезнее ангины. И ее лечение дорого стоит (к тому же привлечет к нам внимание), а здесь мы получаем его бесплатно и живем пусть уединенно, но относительно спокойно. Плюс выполняем работу, за которую нам платят.
Были те, что ушли. Они теперь либо экспонаты в лабораториях, либо закопаны, либо съехали с катушек. О них фактор Данисий говорит шепотом, а куратор вообще не говорит»
Если кто-то и находился при смерти, делали они это незаметно; Преподобный за пять лет видел только внезапные уходы. Двое пробыли недолго, один скончался в своей постели внезапно, второй – в реанимации Института после ранения. Третья убита на задании, погребение состоялось в кремационном зале. Трое членов элитного взвода их покинули.
Преподобный молился за душу каждого из них. Как и за здоровье Упыря, который об этом совсем не просил и старался слиться с обстановкой, впрочем, как обычно. Надежда на улучшение не оправдалась, операция только усугубила его состояние, и Преподобный опасался, что тот тоже вскоре покинет их небольшую команду.
Теперь вот крылатый сидел на подоконнике, заменяя собой стекла, зацепившись когтями крыльев за раму и растянув их на весь проем. Его сносный вид был заслугой Дока, и это Преподобному было известно.
– Кто она? – допытывался крылатый у сосредоточенного на осмотре Дока.
– Вышвырни ее вон, – посоветовал Проводник, прислонившись к открытой двери, через которую бегала тетка Соль с полотенцами и баночками, требуемыми медиком. – Боженька нас прибьет за нее.
Слепой принюхивался из угла, прислушивался, свесив свои космы. Во рту карандаш, в голове – неизвестно что. Он ввалился в холл вместе со всеми, однако ни слова Преподобному не удалось из него вытащить, потому вскоре отстал от сокурсника.
Ведьма примчалась, в карманах многослойной яркой юбки звенели склянки, на шее бренчали тяжелые бусы, в деревянном ларце принесла свои порошки, но, поняв, что Док собирается использовать на незнакомке свою плазму, разочаровалась, сразу поскучнела и принялась стучать ногтями по столу, за который уселась. Через минуту всем захотелось если не выгнать ее, то наорать точно, один Проводник в такт начал подергивать ногой, да Сид, Хазин и Дафин внимания не обращали, застыли изваяниями под стенами, не спуская глаз с подобранной у клуба отчаянной девы, пока Док вводил ей в вену иглу. Сид на предложение Ведьмы заняться его ранением лишь скользнул бегло ничего не выражающим взглядом и губ не разжал.
За суетой невозмутимо наблюдал мажордом, чопорно поджав губы, заложив за спину руки в замке.
– Я взял на себя смелость сообщить об инциденте куратору, – известил, будто никто не раскусил причину его спокойствия: явится Боженька и во всем разберется.
– Взял он смелость на себя, послушайте только… – передразнила тетка Соль.
Другой инцидент случился немного раньше, когда Хазин, Сид и Дафин сообразили, что дело не ограничится пределами мегарона. Док, вынув из салона девушку, передал ее не заботам фактора, а спустившемуся с неба Упырю, который без слов вернулся с ней в свою воздушную стихию и унесся в сторону коттеджа. Повернулся к бойцам, вздохнул, готовый объясниться и донести до них свое видение ситуации, но те уже попрыгали в машины, оставив его в сотне метров от коттеджа на освещенной дороге, на которой вскорости затарахтел старенький мопед технички Саты, закончившей работу. С другой стороны приблизился автомобиль, Доку незнакомый как номерами и маркой, так и водителем, светловолосым человеком с узким лицом и изучающим взглядом. Машина притормозила, из нее выпрыгнула Соня Карузани, Мадам, как ее звали курсанты, либо просто учителька, отчего водитель сразу перевелся в разряд допущенных на территорию Белого града.