Культурология: Дайджест №4 / 2009 - стр. 19

Интенсивное изображение русской литературой чувственных явлений действительности, когда читатель подвергается их воздействию, почти выпадает из поля зрения исследователей. Между тем эта сторона русского романа прослеживается от Гоголя до Бунина и Пастернака. Русские писатели стремятся ввести читателя не только внутрь душевных переживаний, но в такие первобытные переживания, которые мы чувствуем, ощущая запах, вкус или осязая что-либо. Они исходят из того, что искусство является выражением чувства, а переживание – один из важнейших способов познания жизни. Не только запечатленные художником идеи и мысли способны охарактеризовать эпоху, но и ее звуки, цветовая гамма, ароматы, вкусовой букет, которые глубоко коренятся в мире вкусов и мыслей данной эпохи. Однако между разнообразными сферами не проведена демаркационная линия: они дополняют и исправляют друг друга. Ощущения, полученные в одной области, могут быть распространены и на другие.

Плодотворное влияние друг на друга визуальных и акустических искусств несомненно. Например, Оскар Уайльд, Гарсиа Лорка, Есенин являются визуальными поэтами. Напротив, у Джойса и Мильтона решающий элемент – акустический, и Элиот связывает это с ослаблением у них зрения и со слепотой. По мнению Мережковского, «ясновидец плоти» Толстой обладал богатой визуальной силой воображения, а «ясновидец духа» Достоевский – утонченной аудитивной. Это проявлялось в том, что его героев мы слышим, а толстовских почти видим.

Человек погружен в мир, но и мир, воспринимаемый пятью чувствами, погружен в человека. Чувственный опыт приобретается человеком с помощью органов чувств, нечувственный – опытом души. Однако для формирования эстетических ценностей недостаточно совершенного функционирования «внешних» органов чувств, необходимы еще «внутренние» слух и видение. Внутренний опыт приводит в соприкосновение духовно-божественный мир с материально-земным бытием. Ощущения преобразуются когнитивным мышлением в логос, затем в богатую чувствами речь. Эмоции, являющиеся архаическим, первобытным языком, связывающим нас с прошлым, придают нашим переживаниям цвет и теплоту. Слова воспроизводят картины, звуки, вкусовые и осязаемые ощущения, а вместе с ними мысли, которые переживает читатель.

Большинство европейских писателей XIX в. по возможности избегали всякого выражения телесности. Скудость непосредственных переживаний они стремились восполнить самоанализом. Обнажение своих чувств считалось таким же неприличным, как и обнажение тела. В их романах по большей части отсутствовали непосредственность, спонтанность чувственного мира. Например, герои Джейн Остин владеют своими чувствами, постоянно себя контролируют, их действия и поступки рассчитаны. Ее персонажи, даже влюбленные, не прикасаются друг к другу. В лучшем случае допускается рукопожатие. Генри Джеймс даже утверждает, что английский писатель конца XIX в. не посмел бы взяться за описание запахов, потому что запах в романе шокирует.

Английских читателей поражало, что русские оказались более готовыми и способными к естественным человеческим контактам, нежели гораздо более замкнутые представители западной цивилизации. Герои русских романов всегда полностью отдаются сиюминутным чувствам, которые пронизывают все их существо. Богатство выражения чувств героями русских романов, их интенсивность и органичная встроенность в характеры происходит отчасти потому, что в динамически изменяющемся, переходном обществе, когда упрочившиеся в ходе столетий жизненные формы дают трещину, а новые во второй половине XIX в. еще не упрочились, раздражимость всех органов чувств выше, чем в статических и сбалансированных обществах. Другая причина чрезмерного накала чувств героев русского романа заключается в том, что русский человек не привык отличать культуру от жизни, а воспринимает ее как часть жизни, как сосуществование.