Культурология. Дайджест №2 / 2013 - стр. 18

Литературный обозреватель журнала «Русский репортер» Константин Мильчин пишет о несовместимости массовой аудитории и узкого круга ценителей на книжных ярмарках и книжных фестивалях. Эта проблема не касается больших книжных ярмарок вроде Московской международной. Однако на мероприятиях поменьше всегда возникает вопрос, на кого опереться: «на массовую аудиторию или на узкий круг ценителей» (с. 86). Несовместимость аудиторий показала, по мнению К. Мильчина, Пермская книжная ярмарка, где были замечательные книги и выступающие авторы и обычный торгово-развлекательный комплекс.

К. Мильчин приводит в качестве примера выставленные книги для интеллектуалов и для любителей острых ощущений. Книга Германа Садулаева «Прыжок волка» (изд-во «Альпина нон-фикшн») рассказывает об истории Чечни и о том, как чеченцы относятся к своей истории. Книга Мэтью Квирка «500» (изд-во «Азбука-классика») – это «производственный триллер из жизни вашингтонских лоббистов высшего класса» (с. 86).

Марк Андерсон в книге «День, когда мы открыли Солнце» (изд-во «АСТ») пересказывает путевые заметки французского аббата и астронома XVIII в. Шаппа д’Отроша, который в начале 1760‐х годов проехал половину Российской империи. Английский фантаст Чайна Мьевиль в книге «Кракен» (изд-во «Эксмо») пишет о Лондоне, о магах и волшебниках, о разнообразных чудовищах. Словом, это постмодернистское городское фэнтези, в котором «повороты сюжета мелькают на безумной скорости» (с. 86).

А вот боевик владивостокского журналиста Василия Авченко «Глобус Владивостока» (изд-во «Ад Маргинем») предлагает и рассказ о Дальнем Востоке, и «о владивостокских словечках, топонимах, прозвищах и терминах, которые непонятны туристу с Большой земли» (с. 86).

Катарсис (греч. очищение), согласно «Поэтике» Аристотеля, это очищение души от аффектов, вызываемых жанром трагедии, т.е. от страха и сострадания. Это душевная разрядка, испытываемая зрителем в процессе переживания. Пифагорейцы приписывали катарсическое действие музыке. Для Платона катарсис являлся предпосылкой погружения души в лоно божества. Б. Брехт называл аристотелевский катарсис «омовением», которое «совершалось непосредственно ради удовольствия»21.

Автор реферируемой статьи М.О. Переяслова пишет, что «катарсис присутствует в произведении, если лежащий в его основе конфликт, оставаясь неразрешенным, а то и неразрешимым, не подавляет читателя или зрителя безысходностью» (с. 137). При этом катарсис принадлежит как эстетической, так и внеэстетической сфере, ибо он воздействует на нравственное чувство читателя или зрителя, возбуждая в них духовную активность.

М.О. Переяслова предлагает несколько понятий для уяснения явлений, смежных катарсису. Это современный неокатарсис, а также отсутствие катарсиса и еще антикатарсис. Современная модификация, т.е. неокатарсис, в литературе ХХ в. состоит в том, что в центре «оказываются не локальные трагические коллизии, но устойчиво-конфликтное состояние мира» (с. 139). Неокатарсис свойствен рассказам Чехова, где показано, что «нескладице в человеческой жизни противостоит и независимая от нее природа, в которой естественно сочетаются красота, свобода и “нормальность”, к которой люди приобщаются редко» (с. 140). Чехов в прозе приходит к