Культурология. Дайджест №1 / 2018 - стр. 15
«Застылость», характерная для египетской цивилизации, имела религиозное происхождение. Неподвижность иератических форм, воспроизведение жестов и движений, практиковавшихся в самые давние времена, исходила из теологии, которая рассматривала космический порядок как сугубо божественное творение и в любых переменах видела опасность возврата к хаосу. Но самое кардинальное отличие египетской религии от греческой – наличие священных книг и наличие многочисленной рати жрецов (исключительно мужчин), которая обеспечивала иератический характер государственной жизни. В поздние времена Древнего Египта говорили о сотнях и тысячах Гермесовых книг, возводимых к египетскому Гермесу – Тоту. Климент Александрийский, знавший Египет еще сохранившим древние традиции, говорит о 42 Гермесовых книгах (39).
В классической Греции существовала полисная демократия. Время формирования полиса с его демократическими институтами – VIII–VII в. до н. э. В это время возникает архонтат – правящая коллегия из девяти человек, ареопаг – суд, наблюдающий за исполнением законов, и народное собрание – экклесия. Эти институты вместе с этико-аристократическими традициями, культивировавшими гражданские добродетели грека, стали почвой расцвета культуры классического периода.
Полис как коллектив граждан обладал правом собственности на землю. Гражданин-собственник был защитником своей личной независимости и тем самым неприкосновенности полиса. Совпадение политической и военной организаций города-государства было важнейшей особенностью греческой цивилизации и предпосылкой ее расцвета. Гегель писал, что причина феномена греческой классики заключается в особом культурно-историческом укладе эллинской жизни. «Непосредственная действительность греков, – отмечал он, – была счастливой серединой между самосознательной субъективной свободой и нравственной субстанцией» (12, с. 146). Это означало, что грек свободно и полностью принадлежал своему полису, жил его заботами, но и полис абсолютно разделял интересы и устремления своих граждан. По словам философа, «субстанция государственной жизни была столь же погружена в индивидов, сколь их собственная свобода была укоренена в началах государственной жизни, во всеобщих началах целого» (12, с. 149). В период расцвета полисной демократии всеобщее содержание нравственности и абстрактная свобода личности пребывали в нерушимой внутренней и внешней гармонии (12, с. 149). Прекрасное чувство нераздельности единичного и множественного, личного и общего, «числа и оргиазма» обусловили ДУХ и СМЫСЛ классической культуры Древней Греции.
В VII и VI вв. до н.э. Греция претерпела еще и важную социально-экономическую трансформацию. Из аграрной страны она стала страной ремесленной индустрии и коммерции. Новое сословие торговцев и ремесленников становится серьезной экономической, а потом и политической силой. Ощущение свободы возвысило греческий дух и греческий разум.
Методичный, упорядочивающий дух Египта, корни которого можно отыскать в земле, реке и небе, писал Эли Фор, противостоит экстатической культуре Греции. Во времени все кажется подчиненным часам, а в пространстве – единству меры, обнимающему три измерения. Вечная масса воды, одна, без притоков, беспрерывно течет между прямолинейными берегами, подобно движущемуся прямоугольнику, приходящему из одного и того же кругового горизонта и уходящему к одному и тому же круговому горизонту. Разлив, который замирает на одном и том же месте на протяжении сотен веков, каждый год начинается и заканчивается в один и тот же день. Небо каждую ночь настолько чисто, что на нем можно проследить единодушное движение звезд от начала до конца года. Воздух так сух, что в нем все сохраняется, не подвергаясь изменению. Инженеры, гидравлики разделяют с архитекторами и скульпторами представление о неподвижной геометрической пространственной среде, чье арифметически измеряемое время приводит, подобно движению маятника, к двум ежегодно крайним точкам. Добавьте к этому, говорит Фор, пустыню, волны которой струятся своими острыми гранями в бесконечность, побуждающую к прямоте и простоте стиля, кровавый цвет Нила во время разлива, почти одинаковый изумрудный цвет возделываемых культур, золото прибрежных скал и песков, индиго неба, пылающий румянец вечеров. Невозможно представить мир, который бы с большей непреклонностью мог бы определять форму этих волнистых геометрических статуй, характер этих чистых, однородных, ярких красок, пропитывающих стены храмов, камень, дерево и металл саркофагов, шкатулок, украшений, предметов туалета, ремесленных орудий. Все зримо проистекает из его астрономического и гидравлического режима – все, что обладает жизнью, а значит, и формой, – растения, животные, человек, науки, искусство, мораль, закон, смерть (42, с. 77).