Культурные особенности – II. Божья воля - стр. 23
– Эй, это я. Жратву принес. Надо, – окликнул ее ДаКоста тогда, боясь, что опять не услышит. Уж больно тоскливый был взгляд. Мимо его плеча, вверх в высокое небо. Но нет – встряхнулась, свела глаза, улыбнулась даже – мягкой зеленью мигнуло в уголках глаз рассветное солнце. Сказала: «конечно». И голос нормальный был. Вроде. Звенящий ручейком в листве голосок. От сердца немного, но отлегло. Зря. Все было хорошо, пока ДаКоста не сунул ей в ручки судок и ложку.
«Ложка, как ложка, нормальная вроде» – все думал оторопело ДаКоста. Потом уже. Деревянная, гладкая, с изящной резьбой по ручке. Дева, ведущая коня в поводу. Герб Фиделиты, ДаКоста подобрал ее на развалинах, в самом начале войны. Лианна машинально взяла. Даже сказала: «спасибо», посмотрев ДаКосте в глаза. ДаКоста еще мельком подумал, что сегодня хороший день. Как раз в тот момент, когда Лиианна перевела взгляд вниз, на ладонь. И тут ложка, обиженно звякнув, улетела в траву. А ее вдруг затрясло – мелко, страшной ДаКосте, бешеной дрожью. Глаза распахнулись, руки охватили плечи, сошлись в замок на груди. Беззвучно… губы запечатало судорогой, стянуло в тонкую белую нить. И от глаз потекла темнота. По зеркальной, мерцающей колдовскими искрами туземной коже, волной от век – туманная серая хмарь, на глазах наливающаяся чернотой ночи.
ДаКоста не помнил, как закричал тогда. Или не закричал. Просто – под ухом затрещали ветки, забухали сапоги. Кто-то крикнул сзади «держи». Голос дрожит, щербится как треснутый колокол. ДаКоста прыгнул вперед, потянулся, ухватил Лиианну за плечи. Но удержать… Удержать Лиианну оказалось дико и страшно непросто. Будто змею или пожарный шланг под давлением. Бешенным, готовым взорваться. Лиианна отбивалась – невидяще, слепо, как бешеная. Будто ее и впрямь укусила змея. ДаКоста держал, но с трудом. Эрвин помог, а потом подбежала Ирина с аптечкой. Щелкнул инъектор, зашипел, забулькал в склянке раствор. Лиианна обмякла. Вдруг, будто из шарика выпустили воздух. Растаяла, стекла с кожи серая мгла. ДаКоста пошатнулся, растер ладонью скулу. Полосами по пальцам – алый кровоподтек. Своя или… Сердце глухо ухнуло, раз и другой. Спящая дышала ровно, кожа переливается, мерцает по-прежнему. Отлегло. Своя, значит, кровь на ладони. Но с тех пор Лиианна не просыпалась.
– И что теперь с этим делать? – угрюмо думал ДаКоста, глядя, как шевелит клапан мешка ровное дыхание. Слава Гваделупской деве и ее розам – такое же ровное. Спит…
– Дядя Пабло, нарисуй дракона, – это мелкая Маар. Заметила, что дядя Пабло заскучал, и ловким тычком в плечо вернула к действительности.
Благо натура есть – бэха как раз проезжала долину. Узкий, весь в золотистом туманом провал между крутыми, одетыми шелестящим лесом холмами. Вдали, неясно – приземистая чёрная тень. Алый закат горел ореолом, языком пламени вокруг треугольной башки. Когтями по позвоночнику – вибрирующий, низкий рев. Сотрясатель угрюмо ворчал, бодая лбом стальные ежи заграждения.
Эрвин развернул пулемёт. ДаКоста достал карандаш, чистый лист и пошел малевать под сосредоточенное сопение под ухом – мелкой Маар, скрип деревьев, двутавровых балок – ежей, и злое рычание невольной «натуры».
«Венус» заходил – как луна на земле, в короне ярких солнечных бликов. Эрвин махнул Мие – на поворот. Скоро привал. Готовый рисунок торжественно вручили мелкой. Вместе с огрызками карандашей – желтого и синего. Раскрашивай, мол… Маар улетела прочь. Сотрясатель внизу повернул голову, взревел ей вслед – должно быть почуял, что сейчас сделают с его портретом. Вообще-то зверь он коричневый был. Коричнево – песочная, бородавчатая шкура, алая пасть, клыки – желтые, изогнутые… ну и Санта-Муэрте с ним, карандаши у Дакоты почти закончились.