Культурные особенности. I. Отпуск на «Счастье» - стр. 43
«Ответственный теперь за них, вроде, раз привёз»
Прислушался – в мелодию песни вплетаются гортанные звуки чужого языка. А чуть погодя нашел их и глазами. Все трое сидят чуть в стороне, благоразумно. Но тоже подпевают, пусть и не зная слов. Красиво получается. Мелкая уже заснула, средняя трепалась о чем-то с рыжеволосой растрепанной Лизой – крановщицей из третьего грузового. Без языка, на одних пальцах, свет от костра танцует джигу на лицах у обеих. Старшая из всех трех, Мия – вроде бы так ее имя – посмотрела Эрвину в лицо и улыбнулась. Льдистый небесный свет растекался, плясал под черными волосами – на щеках и высоких скулах, мигнул, отражаясь звездным огнем в широко распахнутых глазах.
Эрвин встал. Нога подвернулась, закачалась, дрогнула под подошвами, ставшая вдруг мягкой земля. Деревенский самогон оказался куда крепче, чем Эрвин думал. А в глотку тек так легко. Собрался, сделал шаг, потом другой. Вышел на пляж. Умылся, поймав в ладоши убегающую меж камней струйку воды. Волна разбилась о камни невдалеке, обдав Эрвина потоком брызг и соленой пены. Рубашка намокла, зато прочистилась голова. В деревьях за спиной закричала ночная птица. В пузырчатом доме дрогнул и погас свет в одном из шаров – темное пятно на мерцающем желтом фоне.
«Должно быть, это Ирина. Спать легла, – подумал Эрвин, глядя, как гнутся и дрожат на ветру желтые от света листья деревьев, – пора и мне».
Эрвин шагнул было к дому, оскользнулся на гальке и вспомнил, что забыл занять себе квартиру в одном из пузырей. Не до того было. Под ногами зашипела волна, обдала сапоги белой, сверкающей пеной. Ветер задул с берега – несильный, теплый и ласковый, шелестящий листьями ветерок. Эрвин махнул рукой и решил, что будить Ирину из-за такой мелочи глупо. Развернулся и зашагал – по пляжу, мимо длинношеего Чарли, увлеченно закусывающего строгой табличкой. Походя потрепал морского змея по голове и свернул в камыши, к припаркованной бэхе.
Достал брезент из Н.З., кинул на землю и улегся сверху, бездумно глядя, как трепещут и гнутся камыши под ветром. Ярким, сверкающим обручем – звезды, их свет струился, плыл сквозь тонкие, шелестящие листья. Узор созвездий – странен и дик. Эрвин нашел желтую большую звезду, мерцающую, словно опаловая бусина. Вроде, Солнце. То, вокруг которого бежит Земля. А рядом мерцающий алый гигант – мятежный Аздарг, если память не забыла школьную программу.
– А Семицветья отсюда не видно, – Эрвин еще успел этому огорчится. Ненадолго, прежде, чем его веки сомкнулись…
**
Миа, непутевая дочь Туманного леса.
Врать не буду, сама не знаю, зачем я тогда встала и пошла прочь от костра. Крестового парня разыскать, да спросить про место ночлега. Вроде бы – это я так Лиианне сказала. В первой половине даже и не наврала. А вот во второй – ночь теплая, ветер мягкий, переночевали бы так. Сама не знаю, зачем. Или знаю, да не скажу.
Вот богиня ночная – она знает, с неба видела, да бог крестовых – его ящик железный как раз над головой проплывал. Треугольный, большой, сияющий – звезды меркнут. Я ему еще украдкой язык показала – пусть знает, как людей по небу швырять.
Показала, да и свернула в камыши. А там зверь-машина, да парень, что нас привез. Не утерпела, подошла, села рядом. Гляжу – спят. Оба. Дремлют. Машина на колесах, как ей и положено, парень рядом, на траву прилег. Утомились за день, забегались, одну непутевую дочь леса спасая. Теперь у машины скула набок, железо порванное блестит, да клык драконий в колесах застрял. А парень – лежит, кулак под голову закинул, лицо расслабилось, совсем другой вид приняло. Истинный, как мама моя говорила. Видно, теперь, что доброе. Днем был упрямый да злой, а сейчас… Под глазом – синяк, да губы в кровь съедены.