Кукушка - стр. 73
С этими словами он развернулся, сделал знак писцу и стражнику следовать за ним, и вышел из комнаты. Палач с помощником подхватил свой страшный груз, так и оставшийся нетронутым, и тоже удалился, а последним вышел Мануэль, бросив перед тем на девушку взгляд, исполненный странного выражения. Дверь за ними закрылась.
Ноги девушки подломились, Ялка опустилась на кровать и долгое время сидела неподвижно, сложив ладони на коленях. Было холодно. Слёзы сдавливали горло и душили грудь. Она повернулась к окну, часто смаргивая, и сидела так, глядя на проплывающие облака, пока от мыслей не осталось только эхо, а от чувств – почти что прежняя пустыня равнодушия. Бледные губы шевельнулись.
– Летела кукушка, да мимо гнезда…– проговорила она, – Летела кукушка, не зная куда…
Она раскачивалась и шептала. Так прошло часа два или три. Она сидела, прислушиваясь к своим ощущениям и стараясь ни о чём не думать. Иногда получалось. Хотелось забыться, лечь и уснуть, но останавливала мысль, что в этом случае потом придётся пролежать без сна полночи-ночь, а это было выше ее сил. Как начало смеркаться, вновь послышались шаги – должно быть, ей несли поесть. Дверь скрипнула и стукнула, Ялка вздохнула, внутренне готовясь к разговору с Михелем, вытерла вспотевшие ладони, но, когда повернулась посмотреть, это оказался вовсе не Михель.
Это был её палач.
В первое мгновение она решила, что её время истекло и он вернулся, чтобы приступить к своим обязанностям, и сердце обдал холодок. Но в руках у него были только блюдо с чечевицей, краюха хлеба и кувшин с водой, разбавленной кислым вином. Страшный сундук остался внизу; девушка невольно перевела дух. Это было что-то новенькое, если палачи заделались тюремными прислужниками… Или все испанцы были чем-то заняты?
Палач тем временем поставил еду на стол, но уходить не торопился, почему-то медлил, даже дверь прикрыл. «Присматривается», – подумала девушка и против воли снова поглядела на него. Раньше она как-то не обратила внимания на его внешность, лишь отметила, что он худ, высок и не бросает слов на ветер, а чтоб понять его короткие реплики, надо было напрягаться, словно он был иностранцем. И вообще, она тогда больше смотрела на сундук, на руки, на меч травника, который отобрал себе испанец, на монахов… Теперь же, заглянув ему в лицо (а капюшон он снял), она испытала странное чувство, будто они уже когда-то встречались. Что-то ей казалось в его облике знакомым. Было противно, но ползли минуты, а они смотрели друг на друга, и она все больше убеждалась, что определённо где-то видела это лицо – горбатый нос, шрам на губе, другой – под левым глазом, два пенька на месте двух зубов…
А человек тем временем взял и нарушил молчание.
– Что ты знаешь о нём, девочка? – спросил он тихо, но при этом – без всякого акцента. – Что знаешь ты об этом человеке?
Ялка вздрогнула. Память пробуждалась медленно и отдавала нажитое неохотно. Разумом девушка ещё не поняла, где она слышала эти слова, но в том, что она их слышала раньше, сомнений не было. Лицо пришедшего двоилось у нее перед глазами, а лучше разглядеть мешали слёзы; она заморгала.
– У меня тогда было белое лицо, – опять сказал палач, – и длинные волосы хвостиком. А ты ещё плеснула в нас водой из таза. Помнишь?