Кукушка - стр. 47
– Возможно, возможно, – с сомнением произнёс испанец. Но кто будет присматривать? Подготовка к процессу отнимает у меня слишком много сил и времени. Томас ещё юн, чтобы доверить ему такое дело. А этот Мигель… у меня есть на его счет некоторые, скажем так, соображения.
– Я мог бы эту обязанность на себя взять.
– Вы думаете? Хм…
– Вполне думаю. К тому же я постараюсь не быть навязчивым.
– Хорошо, – решил наконец брат Себастьян, – пусть будет так. Приготовьте все необходимое, и после обедни мы навестим нашу пленницу.
– Я приготовлю, – сказал Хагг. – Это уже допрос будет?
– Нет, просто ещё одна попытка её образумить. Золтан Хагг поклонился и против воли проскрипел зубами.
– Я приготовлю, – повторил он и, поворачиваясь, зацепился взглядом за послушника.
Мальчишка пристально глядел ему в глаза.
Некоторое время после ухода «мастера Людгера» в келье царила тишина. Отец-инквизитор, всё так же стоя у окна, молча провожал взглядом худую чёрную фигуру.
– Ты ничего не находишь странного в происходящем, друг мой Томас? – спросил он у послушника, когда палач скрылся за углом.
Тот поднял голову:
– Ч… что?
– Я спросил тебя: ты ничего не заметил странного в этом человеке?
– Н-нет… хотя его взгляд… На миг мне п-показалось, что он ненавидит всех в округе. Словно бы на этом человеке лежит печать чего-то тёмного.
Монах вздохнул:
– Это как раз неудивительно – на всех палачах лежит отпечаток чего-то темного, такова их профессия, но и она нужна. Но я говорил не об этом. Видишь ли, бастинадо – восточная пытка. Я нисколько бы не удивился, предложи её палач Наварры или Гранады. Но откуда её может знать фламандский немец?
Мальчишка неопределённо пожал плечами:
– Д-должно быть, много повидал.
– Как ты сказал? – повернулся к нему Брат Себастьян. – Много повидал? Хм… Может, и так, может, и так… Во всяком случае, хочется в это верить.
И снова замолчал.
Небо было предвечерне-синим, в медленно плывущих разноцветных волнах матового света. Выше них скользили облака, сквозь которые просвечивал узор незнакомых созвездий. Отдельные звёздочки и даже сочетания их память будто узнавала, но в целом картина была совершенно чуждая – и сердцу, и уму. Не было ни солнца, ни луны. Да и само небо здесь казалось слишком низким, закруглялось ближним горизонтом сразу за горами; купол будто давил на затылок, заставлял человека сутулиться, втягивать голову в плечи.
Царила странная и совершенно неземная тишина без птичьих криков. Воздух, сухой и прохладный, пах прелой листвой.
– Жаль, что ты не видишь всех цветов.
Человек на смотровой площадке старой башни вздрогнул обернулся, встретился глазами с собеседником и облегчённо выдохнул.
– Тил, – констатировал он. – Не ждал тебя сегодня.
Тот помахал рукой.
– Привет, Жуга. Не рад меня видеть?
– Почему же…– кисло усмехнулся травник, – рад… Только никак не могу привыкнуть к твоей манере подкрадываться неслышно.
Пришелец – стройный как тополь, высокий парень с белыми, но не седыми волосами, стриженными так, чтоб закрывали уши, в свою очередь усмехнулся и погрозил длинным пальцем.
– Нечестно. У тебя такая же.
– Нашёл оправдание… – Травник поморщился, как морщатся от застарелой боли, и потёр грудь под рубахой. Прошёлся пятернёй по мокрым от тумана рыжим волосам и непроизвольно оглянулся ещё раз. – В этом месте, – медленно проговорил он, – мне всё время кажется, что кто-то прячется за углом. Следит за каждым моим шагом. Мерзкое чувство. Будто кто-то, в будущем, ходит по моей могиле.