Кукольный домик. Следствие ведёт Рязанцева - стр. 5
Лена открыла Интернет и набрала незнакомую аббревиатуру.
«Синдром внезапной детской смерти – внезапная смерть от остановки дыхания ребенка до года, без предшествующих признаков». Она даже не слышала о таком. Впрочем, откуда, у нее ведь нет детей. И никогда не будет.
Ее охватил озноб. Внизу живота заныло.
– И что случилось с третьим ребенком?
– Врач на этот раз предложил нам подстраховаться и купить специальное одеяло с датчиками, это какая-то экспериментальная научная разработка.
– И вы купили?
– Да.
– Но, как я поняла из ваших слов, третий ребенок тоже умер.
– Да
– И тоже от СВДС?
– Я так думал, но…
– Подождите, давайте по порядку. Вы приобрели одеяло и им воспользовались, но ребенок все равно умер?
– Да.
– То есть прибор оказался не эффективным?
– Нет, он был эффективным, даже чересчур, пищал все время… это тяжело было вынести, я специально взял отпуск без содержания на три месяца, чтоб помогать жене… но отпуск кончился, я вышел на работу, и она вся извелась… и мы решили отключить одеяло, а потом…
– Потом случился СВДС?
– Да, все так и подумали, что снова СВДС…
– Что значит подумали? Разве вскрытия не было?
– Нет… Да… Я точно не знаю. Так сказал врач.
Лена посмотрела на часы. Матч уже начался.
– Вскрытие должно было быть. Обязательно. Не могло не быть. Раз диагноз поставили. Конечно третья смерть от одного и того же заболевания вызывает подозрение, но возможно этому есть объяснение. Возможно генетическая предрасположенность или еще что-то в этом роде. Я не специалист в медицине, но по нашей части оснований для обвинения вашей жены в смерти детей я не вижу. Извините, мне пора идти.
– А как же это? – Мамойко ткнул в дневник.
– Но там нет никаких признаний. То, о чем пишет ваша жена, говорит лишь, что у нее нервный срыв, что она устала, такое случается с женщинами в это период… Наверное.
– Там дальше, вы не дочитали, – Мамойко встал, обошел стол, наклонился и перелистнул страницу. – Вот. Тут. Это написано на следующий день после смерти Сонечки.
Лена мельком глянула в листок, куда тыкал Мамойко. Пробежала глазами: «Все, что я хотела, это чтобы она заткнулась. И это произошло».
От него отвратительно несло перегаром и потом. В пазухах подмышек обозначились темные круги. Рязанцева сто раз уже пожалела, что пригласила этого человека в кабинет и потратила на него уйму времени. А теперь не выпроводишь.
– Хорошо, вот вам листок, пишите заявление, я проверю.
На стадион она прибыла, когда игра уже подходила к концу. Стадионом это можно было назвать с большой натяжкой. Небольшое поле с истертой до песка травой и полуразвалившимся ограждением, пара лавочек для болельщиков и домик с облупившейся штукатуркой, который служит раздевалкой, вот и вся «инфраструктура». Сидеть не хотелось, и Лена остановилась на входе, прислонившись к железной стойке. По полю гоняло человек десять, кто в чем, поверх собственной формы на каждом было что-то вроде фартука с номером. Как правильно назвать этот элемент обмундирования Лена не знала, но ярко-оранжевый цвет команды Сергеева ей понравился больше, чем ядовито-лимонный соперников.
К концу второй сорокаминутки футболисты изрядно подустали. Пот ручьем стекал по их лицам, а движения были вялыми и измученными. Самым бодреньким выглядел Вадим. Завидев Рязанцеву, он запружинил ногами, бросился наперерез сопернику, виртуозно отобрал у того болтающийся между ногами мяч и что есть мочи понесся к воротам. Желание блеснуть профессионализмом сыграло дурную шутку. Размахнувшись, Вадим с силой двинул по мячу, но перестарался, отскочив от носка бутсы, мяч взмыл вверх и, пролетев над воротами, ударился в ограждение. Команда соперников радостно заулюлюкала, а Вадим, схватившись рукой за бедро, сморщился от боли.