Кукла наследника Какаяна - стр. 15
Во время второго погружения я увидел на дне что-то блестящее и поднял монету достоинством десять рублей с белой середкой и желтым рифленым ободком. На этой юбилейной монете был изображен Юрий Алексеевич Гагарин в скафандре. Совершенно очевидно, что монета была не потеряна владельцем, а брошена на счастье. На мое. Я снова подплыл к мосткам и положил денежку на край, чтобы воспользоваться, если мне успеют сделать искусственное дыхание. Дело в том, что, отправляясь на самоубийство, я совершенно не учел сценарий моего случайного спасения и взял деньги на маршрутку только в один конец.
И вот, при третьем погружении, со мной едва не произошла беда. От непредвиденных препятствий я психанул и стал шарить по дну до тех пор, пока совсем не кончилось терпение. Для того, чтобы подняться на поверхность, мне надо было по крайней мере пять секунд, но воздуха у меня не осталось и на секунду.
Спазматически вбирая горлом вакуум и барахтаясь всеми конечностями, я рванулся к белому свету, который тускло просвечивал сквозь бесконечную зеленую толщу воды, с ревом вырвался наружу и порядком нахлебался. Когда же, откашливаясь и содрогаясь от ужаса, я подплыл к берегу, то первым делом обнаружил мои плавки, пузырящиеся в прозрачном мелководье.
Затем я поднял голову и увидел две самые великолепные, длинные и гладкие ноги, какие только способно создать эротическое воображение – ноги Аманды. Ожившая кукла, покрытая средиземноморским загаром, с цепочкой на щиколотке и сияющими браслетами на татуированных младенческих ручках, обутая в высочайшие пробковые платформы и одетая во что-то минимальное и белое, сидела на корточках, сверкала стерильным гипюровым бельем и кормила уток крошками булочки.
Перехватив мой взгляд, кукла безмятежно улыбнулась, одернула юбочку и сказала своим ясным голоском:
– Никогда ещё не видела, чтобы так долго ныряли.
Виляя попой, прекрасный оборотень взбежал на плотину. Я на коленях пополз за трусами. Жизнь понемногу налаживалась.
ТрусЫ делают человека гражданином. Вместе с плавками я вновь обрел здравомыслие. «Зачем мне убивать себя самому? – рассуждал я. – Эту неприятную обязанность за меня выполнят специалисты». К тому же, мимолетное виденье натолкнуло меня на интересную идейку.
Если я, профессиональный оператор машинного доения, чуть не спутал Аманду с девушкой на пруду, так неужели их различат тупоумные Какаяны? Незнакомке только останется приложить для этого минимум артистических способностей. А мне разыскать незнакомку и подменить ею Аманду. Но как?
Наныкинская дива, конечно, была профессиональной красавицей. Неважно, где она зарабатывала на белье: в модельном агентстве, стриптизе или на эстраде – такие особы живут в отдельном ночном мирке, не имеющем сообщения с дневным миром трудящихся. Вдруг я хлопнул себя по лбу с таким звонким шлепком, что гражданка с тележкой, напоминающей пулемет «Максим», отсела от меня на другое сиденье автобуса. Ведь среди славной плеяды воспитанников велосипедной секции был человек, который знал о наемных девушках города все! Его звали Филипп Писистратов.
Писистратов был владельцем собственной студии по производству эротики, порнографии и высокохудожественной продукции, воспевающей красоты женского тела. Перед его раскаленным объективом промелькнули десятки тысяч ягодиц и грудей. И при этом он, почетный гражданин города, пользовался у современников непререкаемым моральным авторитетом. Поговаривали, что он ни разу не совокупился ни с одним из тел, изображенных на его фотополотнах.