Кукла на цепочке - стр. 30

– Тогда почему остановились?

– А что, есть закон, запрещающий перекуры?

– Нет такого закона. Только вы не курите. Вам знакомо здание управления полиции на Марниксстраат?

Водитель мигом погрустнел, и мне стало ясно, что с этим зданием он знаком слишком хорошо.

– Предлагаю прогуляться туда, найти полковника де Граафа или инспектора ван Гельдера и сообщить, что желаете подать заявление на Пола Шермана, номер шестьсот шестнадцать в отеле «Рембрандт».

– Заявление? – насторожился он. – О чем?

– Скажете, что он отнял у вас ключи от машины и утопил их в канале. – Я выдернул ключи из замка зажигания, и они приятно булькнули, исчезнув в глубинах Принсенграхта. – Нечего висеть у меня на хвосте.

Я завершил нашу короткую беседу, с силой захлопнув дверцу, но «мерседес» – машина добротная, так что дверца не отвалилась.

Как только такси вернулось на главную дорогу, я велел водителю остановиться и протянул деньги.

– Хочу пройтись.

– Что? Аж до Схипхола?

Я добавил к плате снисходительную улыбку, какой можно ожидать от любителя дальних прогулок, в чьей выносливости усомнились, подождал, пока машина скроется из виду, запрыгнул в трамвай номер шестнадцать и вышел на площади Дам. На остановке под навесом меня ждала Белинда. В темном пальто и с темным шарфом поверх светлых локонов она выглядела промокшей и замерзшей.

– Вы опоздали! – последовал суровый упрек.

– Никогда не критикуй начальство, даже намеками. Правящий класс вечно по горло в делах.

Мы пересекли площадь, повторяя наш с седым топтуном вчерашний маршрут. Прошли переулком мимо отеля «Краснаполски» и вдоль засаженного деревьями квартала Оудезейдс-Вурбургвал, одной из главных достопримечательностей Амстердама. Но Белинде явно было не до любования объектами культурного наследия. Девушка с сангвиническим характером в этот вечер держалась хмуро и замкнуто, и это не располагало меня к общению. У Белинды было что-то на уме, а поскольку у меня уже сложилось о ней какое-никакое мнение, можно было предположить, что она не станет тянуть с откровением. И я угадал верно.

– Мы же для вас не существуем, да?

– Кто не существует?

– Я, Мэгги… Все, кто на вас работает. Мы всего лишь пешки.

– Ну, тебе же наверняка известно, – умиротворяюще произнес я, – что капитан корабля никогда не фамильярничает с командой.

– Так а я о чем? Мы для вас не люди. Всего лишь марионетки, которыми манипулирует кукловод в своих целях. К любым другим марионеткам отношение было бы точно таким же.

Я деликатным тоном объяснил:

– Мы здесь для того, чтобы выполнить неприятную, очень грязную работу. Важнее всего результат, а личные отношения ни при чем. Белинда, ты забываешь, что я твой начальник. Не уверен, что тебе следует говорить со мной в такой манере.

– Я буду с вами говорить, как сочту нужным.

Мэгги нипочем бы не осмелилась так дерзить.

Белинда обдумала свою последнюю фразу и сказала уже спокойно:

– Простите, я и правда зарвалась. Но все же – какая необходимость обращаться с нами так холодно, так равнодушно, никогда не смягчаясь? Мы живые люди – но только не для вас. Завтра вы пройдете мимо меня по улице и не узнаете. Вы нас в упор не видите!

– Отчего же, вижу прекрасно. Возьмем, к примеру, тебя. – Я старался не смотреть на Белинду, пока мы шли, но знал, что она внимательно слушает. – В отделе по борьбе с наркотиками ты новичок. Имеешь кое-какой опыт работы в парижском Втором бюро