Кухарка для дракона - стр. 79
Повторяя про себя, как молитву, эти слова, я уверенно шла по узкому походу. Редкая паутина цеплялась за волосы и липла к лицу, но я даже не снимала ее, чтобы не сбиться с ритма. Завтра, дожить до завтра!
Сквозь частое дыхание все же изредка порывались жалкие всхлипы. Злость, ярость, боль, отчаяние, ненависть и снова злость — такой коктейль разливался по венам, заставляя с каждым новым шагом умирать и возрождаться, и только пульсирующая в безымянном пальце боль позволяла понять, что я все еще жива, а не растворилась в эмоциях без остатка. Прав был Лирдоу — не будь этого проклятого кольца, которое сейчас, казалось, вытягивало из меня все чувства, я бы, скорее всего, умерла в этом темном коридоре внутри стены, ведь сердце, которое и без того рвется на куски, так просто заморозить.
Впереди показался тупик. Пришла. Глубоко вздохнув пару раз, я выровняла дыхание, смахнула кулаками, а скорее, просто размазала по лицу вместе с пылью и паутиной, слезы, и уверенно нажала на чуть выпирающий из кладки красный кирпич. К сегодняшнему балу стоило подготовиться. Особенно если этот бал последний.
7. Глава седьмая
О ПОДЛОСТИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ
— Ты прекрасна.
В комнату, окинув меня восхищенным взглядом, заглянул Тиран. Кажется, как-либо комментировать свое утреннее появление и некрасивое поведение на болоте он не собирался. И хорошо: мне сейчас только разборок с ним не хватало для полного счастья. Достаточно уже того, что при одном виде этой холеной рожи у меня возникало непреодолимое желание проткнуть его насквозь сосулькой, раз пятнадцать. Жаль, теперь не получится из-за Ламберта. При воспоминании о князе Лирдоу сердце предательски сжалось, но я быстро взяла себя в руки.
На комплимент опекуна я лишь равнодушно пожала плечами. Мне нет дела до его восторгов. Главное сейчас — выдержать этот проклятый бал, пройти на следующий этап и распрощаться с графской семейкой навсегда, торжественно вылетев на следующем же испытании назло драконам. В поместье Ридейро я не вернусь ни за что, даже за вещами, коих и нет толком.
— Вам очень идет этот цвет, — согласилась с ним Бертина, расправляя складки на безобразно пышной юбке.
Цвет, солнечно-желтый, может быть, действительно мне шел, а вот фасон платья оставлял желать лучшего. Тугой корсет затянут так, что каждый лишний вздох причинял боль, слишком глубокое декольте вкупе с открытыми плечами и спиной делали наряд откровенным на грани вульгарности, а пышная юбка на кринолине превращала меня в бабу на чайнике. Шелковый подол всего этого безобразия был расшит синими камнями, похожими на сапфиры.
Прилагались к наряду еще и туфли из какой-то чешуйчатой кожи, щедро посыпанные золотой пудрой. Обувь, несомненно, была оригинальной, бесспорно красивой, но, как и платье, дико неудобной. За одну только высоченную шпильку ее уже можно было бы записать в орудия пыток, но, к сожалению, это были не все «достоинства». Туфли оказались узкими, да еще и колодка была настолько жесткой, что закрадывались мысли о металлическом каркасе под кожаной оплеткой. В предоставленную обувь втискивалась я с трудом и едва ли не со слезами, но выбора не было. Как сказала Бертина, на этот бал все невесты обязаны надеть подаренные королем наряды. А раз это подарок, пренебрегать им нельзя — оскорбление.