Кто видел в море корабли … - стр. 24

В противовес улучшениям моих отношений с членами экипажа, отношения с начальником радиостанции становились всё хуже и хуже. Конкретных причин недовольства мною начальник не выставлял. Вероятно, главной причиной было то, что в экипаже его не любили. Он был москвичом, был всегда «себе на уме», друзей в экипаже у него особо не было. С «мурманчанами» и «ленинградцами» мы всегда быстро находили общий язык. Они сами говорили, что с москвичами как-то тяжелее входить в контакт, закваска у них другая, что ли? Да и о «стукачах» приходилось всегда помнить, лишнего с посторонними не болтать, а то всякое могло быть. Так вот, видя мою благодушную физиономию после общения с друзьями, начальник всё больше хмурился и придирался по мелочам. Особо научить меня чему-нибудь в профессии он не мог, или не хотел. Моя профессиональная подготовка и знания, полученные в мореходном училище, были хорошей базой, чтобы самому приобретать опыт работы и улучшать свои навыки профессионального радиста. Электронный ключ был мною уже освоен, скорости приёма и передачи мною радиограмм удовлетворяли операторов берегового узла связи пароходства, международный радиообмен не вызывал никаких затруднений. В целом, из меня получился полноценный второй радиооператор. В обязанности второго радиста на судне входит несение вахты в радиорубке и выполнение распоряжений начальника радиостанции. Предыдущий второй радист, которого я менял, был гораздо старше меня, и, уезжая в отпуск, в личном разговоре со мной предупредил, что начальник «хоть и дерьмо, но ты с ним лучше не связывайся». Сам он в отношении начальника в своей работе придерживался тактики: «Я вахту отстоял, а за сверхурочные мне не платят. Поэтому ты, начальник, меня не трогай без крайней необходимости. У тебя оклад выше – вот ты и работай!» Так что, начальник, видно, решил сделать из меня дрессированного карманного слугу, чему моя натура, воспитанная на здравом смысле и уважении к субординации, привитыми нам в мореходке, решительно противилась. Но явно идти на конфликт я не хотел, тем более что начальник помог мне жениться, подменив меня на один рейс. С его стороны это был продуманный тактический манёвр, позволявший подцепить меня на крючок некой зависимости от оказанной услуги. Но быть обязанным ему «по гроб жизни», я не считал нужным. Тем более что, выполняя все его прихоти и распоряжения, я давно уже рассчитался с ним в моральном плане. Ребята из экипажа видели ситуацию со стороны и старались ободрить меня своим расположением и моральной поддержкой. Но их возможностей не хватало, чтобы хоть как-то изменить ситуацию.

Мой кореш, третий помощник, обладающий большим жизненным опытом, был человеком прямым, и поэтому взял инициативу в свои руки. Однажды начальник радиостанции разыскал меня в спортзале, где мы с третьим помощником в свободное от вахты время играли в теннис. Раздражённый начальник отправил меня выполнять какую-то несуразную, но очень, по его мнению, необходимую к выполнению именно сейчас работу. Третий помощник оценил ситуацию и, хитро сощурившись, предложил начальнику сыграть вместо меня. Тот удивился, но согласился. Я покинул спортзал и отправился выполнять распоряжение начальства. Потом, как-то вышло, что я увидел начальника только на следующий день. Тот был непривычно тих и старался не смотреть мне в глаза, отделываясь в общении лишь какими-то общими фразами. Я не знаю точно, что произошло в спортзале после моего ухода, но со слов третьего помощника выходило, что разговор между ним и начальником в отношении меня состоялся, и был он «мужским», один на один. Деталей приводить не буду, но отношение начальника ко мне после этого стало исключительно служебным и официальным. Начальник собирался через месяц уходить в отпуск, и мы с ним на оставшееся время сохраняли некий нейтралитет в отношениях, чтобы потом тихо и без проблем расстаться навсегда.