Крылья - стр. 23
Санька, если бы только знал, как мне хочется сейчас тебя поцеловать вот в эти красивые изогнувшиеся недовольной подковкой губы, не представляешь, чего стоит удержаться. Не могу больше длить пытку, поднимаюсь, похлопываю по плечу,
- Сань, - вскидывает с надеждой глаза, - у меня там бульон варится, пойду в борщ превращу, раствора ещё минут на сорок, как раз успею.
- Иди, - бросает бесцветно и опять взгляд в сторону.
- Ты, может борщ не любишь? – беспокоюсь, - так скажи сразу, пока не испортила.
- Не люблю, - буркает.
- А, что любишь? Я же не знаю.
- Всё ты знаешь, только издеваешься, - так на меня и не глядит.
И, что вот с ним делать? Знаю, конечно, не слепая! Главное, про себя тоже знаю, но ведь тупик!
Не удерживаюсь, провожу по его волосам, ерошу, не в силах убрать руку,
- Сань, мы оба всё знаем и всё понимаем… слишком хорошо, – вздыхает, - поэтому я пойду варить борщ…
8. Глава 8.
Александр
Права ты, любимая, во всём права. Только мне не легче от этого. Я знаю, что должен сделать, решение зреет, добавь всего одну каплю на эту чашу весов, и она перевесит…
Лежу, от нечего делать разглядываю прозрачную трубочку, по которой бегут капли лекарства, действует умиротворяюще, мысли замедляются, засыпаю…
Просыпаюсь от того, что Ксюха прикасается к моим губам своими, мягко, нежно, едва уловимо, даже сомневаюсь, не сон ли. Открываю глаза, любимая колдует над моей рукой, вскидывает взгляд на мгновение,
- Смотрю, ты тут придавил немного, это хорошо…
Пытаюсь определить, был ли поцелуй? Не могу, не понимаю.
- Ксюш, что мы… - не успеваю договорить.
- Будем есть борщ! –отвечает, хотя вопрос был другим, и она это прекрасно поняла.
Ну что ж, борщ так борщ. Я, конечно, от обиды брякнул, будто не люблю его. Люблю, ещё и как! А у неё вообще, божественный! Яркий, сочный, ароматный до невозможности! А со сметаной просто улёт! Ксюшка ещё и пампушек купила чесночных, я, наверное, проглочу язык! Ем уже вторую тарелку, она смеётся,
- Ну, вот! А говорил: не люблю!
- Это я так, прости, очень даже обожаю! А твой – лучший!
Смотрю, сияет от гордости. Любимая моя, борщ и, правда, волшебный, но я бы и стрихнин ел ложками, лишь бы из твоих рук!
После ужина борщом не расстаёмся, по телеку идёт какой-то слезливый сериал, решаем посмотреть, хотя оба не знаем, что к чему, вклинились где-то в середине. Но это не важно, даже вникнуть не пытаемся, забравшись с ногами на диван и прислонив подушки к стене, полусидим – полулежим и обсмеиваем страдальцев – героев...
Думал, уйдёт после ужина, предложил посидеть немного, говорю, одичал совсем в одиночестве целыми днями, согласилась… Боже, как она близко. Хочется обнять за плечи и прижать покрепче, но не решаюсь, опять всё разрушу…
Ксюша понемногу затихает, всё реже бросает реплики и, наконец, её голова съезжает на моё плечо. Смотрю, спит. Ну, конечно, это я тут целыми днями в подушках валяюсь, ем да дрыхну. А она-то работает, а после работы со мной всё время, да ещё и готовит. В выходные тоже не отдохнула, на кресле рядом просидела.
И как-то сразу осеняет: могла вызвать скорую и в больницу отправить! Саня с возу – Ксюше легче. А не отправила, сама выхаживала. Это знак? Или не знак? Господи!
Услышь раба своего неразумного! Натыкай носом, так, чтобы понял волю твою! Верю, Господи, что не лишишь меня любимой женщины из-за формальности, если я тоже нужен ей…