Крылья - стр. 22

- Ксюша, одноклассница и… соседка.

Не знаю, что там у меня в лице высмотрел проницательный Артурыч, только угадал,

- И любовь старая, которая не ржавеет…

Кивнул, что тут добавишь…

- Хреново, Санька… Нет, то, что у тебя такая соседка оказалась рядом – это ты в рубашке родился, а вот то, что она только соседка, это жаль.

- Очень.

Вздыхает, по плечу хлопает по-отечески, уходить собирается.

- Ну, что ж, права твоя Ксюша, три недели дома не меньше, а там, посмотрим, - и напоследок уже с порога, - лечись, выздоравливай и думай, Санька. Крепко думай. Тебе жить…

Чего тут думать-то? Всё уж надумано! А Катюху я куда дену? Она же не виновата! Да и Ксюша ничего не обещала, пошлёт меня снова и что тогда? Кате жизнь сломаю, семью разрушу и останусь один на Луну выть. Всё равно, не полюблю больше никого, так хотя бы Катька пусть счастлива будет…

Или не так? Хоть бы знак какой… Ксюнь, дай хоть знак!

Ксения

Бегу с работы домой, тороплюсь. Откуда и энергия берётся, уснула только под утро. Сейчас заверну в магазин, куплю всё к борщу, Саньку порадую. Полдня на работе соображала, чем бы накормить любимого пациента вот, надумала.

Ставлю свинину на бульон, разбираю пакет, только потом переодеваюсь в домашнее. Ну, не совсем в домашнее, а чтобы казалось таковым. На самом деле не случайные вещи, конечно. Закипает, убавляю и спускаюсь к соседу моему. Открываю тихонько, вдруг спит.

- Привет! – встречает у порога. В глазах радость. Вижу, любуется, душа аж поёт от его взгляда.

- Как ты, Сань?

Идём в комнату.

- Хорошо! Артурыч приходил - доктор наш, сказал, повезло мне с тобой.

- Катюхе скажи спасибо, что цветник свой на меня оставила.

Вот взяла и опять всё испортила. Сразу сник, но лучше так, вовремя отрезвить и самой не расслабляться. Я же сильная.

- Скажу! - недовольно.

- Что ещё Артурыч твой сказал?

- Всё правильно лечишь, так и продолжай. Через три недели посмотрит, что со мной делать. Тебе доверяет, так что больше приезжать смысла не видит.

- Напрасно он так, - пожимаю плечами, - завтра последняя капельница и всё, моя миссия окончена, таблетки и без меня принимать можешь.

- Почему последняя? – не понимает.

- Думаю, пяти достаточно, восстанавливаешься быстро.

- Почему быстро? Почему достаточно пяти? Я хочу десять.

Вота как! Ещё потребуй!

- Пять, семь, больше не стоит. Не воду же льём, антибиотик, всё-таки. Потом побочки замучают, дисбактериозы всякие или грибы, - объясняю, как неразумному, - Давай, кстати, укладывайся, нечего время терять, покапаем.

Не спорит, ложится, вид обиженный,

- Ксюнь, давай хоть семь тогда сделаем, - предлагает уже спокойнее.

- Да что ты пристал и так на поправку идёшь, и катетер пора вынимать, - прикидываюсь полной дурой.

- Воткни в другую руку, если считаешь, что пора! – уже и рук не жалко.

Ладно, сдаюсь, сейчас пойму твою настойчивость. Будто задумываюсь на миг, потом озаряюсь догадкой,

- Сань, ты хочешь, чтобы я приходила к тебе? Из-за этого?

- Хочу! – выдыхает, смеётся, - догадливая ты моя, если другой причины нет, то вот тебе причина!

- Я буду приходить без капельниц, не надо членовредительства, - просиял сразу, - буду и так проведывать, я же врач, отвечаю за тебя, - и потух сразу.

Гляжу на него, лежит сокровище моё оскорблённое в лучших чувствах, отворачивается. А, что я должна была сказать, Петровский? Что не только хочу приходить к тебе и ухожу-то с трудом, будто сердце отрываю! И дальше, что? До чего мы с этими признаниями дойдём? Стоит только открыть ящик Пандоры, и всё! Нас понесёт таким водоворотом, не выплыть, не остановить…